Искусство Валерия Светлицкого трудно отнести к определенному конкретному направлению. Несомненно ему близок абстрактный экспрессионизм, его русская традиция в образах Сержа Полякова, Николя де Сталя и Марка Ротко.
Работы Валерия Светлицкого предполагают углубленную медитацию, сосредоточенность, что, в частности, стимулируется и самим рукотворным «священнодействием» художника, характером прикосновения кисти к холсту. Каждый мазок его живописи – как след авторского дыхания, свидетельство течения мысли и чувства, топография переживания. Не предметы и не их осколки, не фрагменты материализованных идей занимают художника, но потаенные, скрытые связи, «поля напряжения», образующиеся меж ними.
Художественная реальность Валерия Светлицкого, феномен его поисков – не мир как преодоление материального и не пространство, преобразованное страстью, а само сознание, его вибрация.
Художник создает поэтическую мифологию душевных движений, пластическую и цветовую лирику «Струящегося» сознания, его идей и прозрений. Его корни глубоки, далеки от конъюнктурных концепций, и он ни с кем не вступает в споры. Эта позиция путешественника сквозь время, быть может – искателя примет утраченного времени, его сращивания, склеивания с настоящим, где способны встречаться русский авангард и «новые германские дикие», где искусство не теряет актуальности для интерпретации, мерцая цитатами мирового культурного наследия и одновременно развертываясь в будущее.
Живопись Валерия Светлицкого – это «воспоминания о будущем» не объясняющая, а рассеивающая смыслы, где одно просвечивает сквозь другое в лабиринтах времени и пространства. Густое колыхание красного, синего и зеленого, темные – не разрушающие плоскость – провалы в бесконечность, но сквозь эту живописную напряженность просматривается хрупкая линеарность ожившего как на древнем манускрипте рисунка, сделанного рукой мудреца или ребенка – встречи и расставания влюбленных, дети и животные, мать и дитя как единое одушевленное целое.
Постоянный фон композиций художника – кристаллизованное пространство, магические прямоугольники, напоминающие витражи старой Европы или фрагменты русских икон. Каждая работа художника – совершенный синтез свободной абстракции и потока наполненных сокровенным жизненным теплом ассоциаций, особое пространственное поле, где естественно живут испанская коррида, немецкий традиционный праздник и русская деревня, перед нами соединение воспоминания и с непосредственным впечатлением, тот самый «картинный зал души», о котором говорил Герман Гессе, где разбегаются тропы смысла и стягиваются к горизонту пути земные – и на сценических подмостках предстаем мы сами, играя «человеческую комедию». Разноцветные прямоугольники композиций В Светлицкого касаются друг друга с нежным, мягким, но настойчивым напряжением, как светоносные полные гармонии миры среди других миров созидал и бесконечную Вселенную. Пластическая логика этих композиций вызывает ощущение просветленности, боль и тревога искусства художника, таинство запечатленных мгновений не предполагает выхода в темное ничто.
В его пластические импровизации вплетаются моцартовские менуэты, сближая пространства и времена, погружая взрослое встревоженное сознание в тихое и нежное спокойствие незабытой сказки.
Не подчиняясь диктату натуры, В Светлицкий насыщает полотно напряженнейшей игрой форм, живописных рельефов, линий, пятен, теней и светов в их соприкосновеньях, контрастах, схожденьях и расхожденьях.
Порою он включает тексты как новую визуальную ткань, где знаки – сигналы обретают странную вторую жизнь, усложняя поле холста. Они длят свой отзвук в сознании зрителя, порождают пучки смыслов и резонансов, отсылая к другим, уже не письменным знакам и образам, часто далеко за пределы конкретной картины. Эта тактика вполне в системе постмодернистской культуры с мелодиями – цитатами звучащих текстов, текстов без начала, конца, центра и окраины.
Но В Светлицкий не только рассеивает и «разбрасывает» смыслы, но и собирает их. «Слова, понятия-образы, знаки в его искусстве возникают как отклик в ночи, они заклинательны как магическая речь поэта, который открывает новые зоны пространства искусства, прокладывая его тропы, прозревая вещее скрещение мира земного с миром БЕССМЕРТНЫХ.
