Опубликовано: 12 декабря 2012 23:13

О том, как полезно иногда бывает прочитать либретто

Не знаю как вас, а меня всегда умиляли зрители, которые перед началом спектакля читают либретто. Тем более, если сюжет балета является повсеместно известным. «Одетта, девушка, превращенная злым волшебником в лебедя…» Ну это же как «жили-были дед да баба и была у них курочка Ряба»!.. Одним словом – поделом! поплатилась я за свой снобизм. Поэтому призываю – да! читайте, пожалуйста, программку перед спектаклем! Вот вы уверены, что увидите ИМЕННО ТО, что хотел донести до вас хореограф? Я всегда была уверена, что да. И зря. На сей раз увидела я что-то свое – правда, ничуть об этом не пожалела…

Спектакль Джона Ноймайера «Русалочка», поставленный в МАМТе (именно «спектакль» - больше, чем балет), как и его «Чайка», не оставит равнодушным никого, потому что так или иначе заставит зрителя думать. Ноймайер сделал из суперпечальной сказки Г.-Х. Андерсена депрессивный триллер. Нам, нежно любящим эту пронзительную историю, как-то хотелось немного света… Но свет был только на сцене.

В подводных глубинах, там, где «вода такая синяя, как васильки, и прозрачная, как чистое стекло», живет русалочка – демоница, похожая на гейшу. Пластика, грим, костюмы подводного мира заимствованы из японской культуры и театра, и это притом, что зритель и так захлебывается в смысловых наслоениях, которых у Ноймайера всегда хоть отбавляй. Но здесь идейная перегруженность делает восприятие действия сложноватым. Начинаешь переключаться на японскую символику, потом тебя носит по фабульным волнам, потом тонешь в осмыслении поведения персонажей и порой просто не можешь объяснить логику поступков некоторых лиц, например монахинь, почему-то не пришедших на помощь утопшему Принцу. А потом, наконец, перестаешь оценивать и начинаешь просто смотреть.

Сколь величественна, дьявольски самостийна Русалочка была  в морской бездне, столь нелепой она становится на земле, превращаясь в жалкого голого червячка. В сцене превращения в человека с нее в буквальном смысле, как с рыбы, сдирают кожу, вытаскивают как устрицу из раковины и, освежевав, бросают в чужой и непонятный мир людей, где этот голыш должен чем-то влюбить в себя принца. Автор-постановщик полностью отбирает у Русалочки качества и черты, столь знакомые нам по сказке, – миловидность, нежность девического облика, изящество движений, неземную зачарованность. Как только с ней сотворили это зверство, она обречена на провал. Казалось, что с потерей хвоста героиня теряет и разум.

Принца невозможно назвать бездушным пустышкой – в исполнении Георги Смилевски он очарователен, благороден и умен. Его героя прекрасно понимаешь и полностью принимаешь его выбор, который падает не на сумасшедшую калеку в инвалидной коляске, а на юную интеллигентную девицу.

Все время мы наблюдаем поразительный, просто захватывающий дух единый сплав сценографии, драматургии и хореографии. Ноймайер – гениальный режиссер-сценограф, драматург. Но это и перевешивает здесь его хореографию. Полностью погружаешься в драматические перипетии дуэтов-диалогов и скучаешь на странных массовых сценах (нашествия ряженых гостей во главе с колдуном на свадьбе, игры в гольф на тонущем корабле). А «диалоги» героев действительно просто парализуют – например, дуэт Русалочки и Принца после ее нелепой попытки воткнуть в него нож. Вот-вот, почти, почти стала она женщиной из плоти и крови, человеком… но Принц, разумеется, так ничего не поняв, убегает к своей молодой супруге.  

В общем, все было бы хорошо и так замечательно понятно, если бы, придя домой, я не открыла  программку, пробежалась зачем-то глазами по либретто… и ахнула.

Пролог спектакля – сцена на корабле, свадьба Принца и Принцессы, на которой убитый горем Поэт оплакивает свою Русалочку. Один он несчастен в этой празднующей толпе, и от своего горя он медленно сползает в море, где и начинается все действо. Ну, пока все понятно. Каково же было мое искреннее удивление, когда я осознала, что пролог совсем о другом. Поэт (то есть Андерсен) оплакивает свадьбу своего лучшего друга (назовем его так) Эдварда, а его тоска трансформируется в образ сказочной русалочки, и дальше все происходящее переходит в иносказание. Ноймайер взял за основу факт из биографии Андерсена (и многие исследователи действительно отмечали, что «Русалочка» для писателя во многом автобиографична). Но одно дело - муки одинокого, лишенного любви существа приравнивать к одиночеству Поэта в мире обывателей, а другое – сопривлекать гомосексуальные сюжетные линии: любовь к Эдварду и ревность к Генриетте.

Возникает только один вопрос: ЗА-ЧЕМ. Зачем постановщику понадобилось так все портить? Русалочка-то чем провинилась, бедная? Надо отдать должное – ни одного намека на нетрадиционные отношения между Поэтом и избранником Русалочки в балете нет. Если б не это проклятое либретто... Кстати, многие зрители уверены, что это детский спектакль (сказка же, Андерсен) и берут с собой детей.

Что еще сказать? В музыке Леры Ауэрбах даже моим непрофессиональным слухом различимы цитаты из «Адажио» Альбинони, Баха, «Цыпленка жареного» - но он уже цитировался Д. Шостаковичем в оперетте «Москва-Черемушки». Говорят, что артисты на репетициях танцевали под счет… Актерские работы безупречны – Анастасия Першенкова, обладающая богатейшей палитрой состояний и переживаний, всегда демонстрирует подлинный творческий темперамент; хороши Виктор Дик в роли Поэта и нежная милая бабочка Генриетта-Принцесса Мария Семеняченко (вот такой, наверное, была бы Русалочка не в версии Ноймайера)…

Спектакль – великолепен, Ноймайер это Ноймайер: гениальный режиссер, потрясающий сценограф, интересный хореограф, вот только либреттистом… все же лучше бы остался Андерсен.

 

 Ольга Шкарпеткина

 

Иллюстрация: «Русалочка», рисунок Б.Диодорова

балет, "Русалочка", Джон Ноймайер, либретто
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА