Иосиф Джугашвили в шестнадцать лет
стал классиком грузинской литературы
Лаврентий Павлович Берия был горазд на всякого рода подхалимаж и прочие подобные выверты, приятные другим и полезные себе. Однажды он придумал и в самом деле любопытную вещь. Как известно, Сталин в ранней юности писал стихи. И неплохие, как мы в этом сейчас убедимся. Настолько неплохие, что неизвестный никому поэт уже в шестнадцать лет был причислен к классикам грузинской литературы. Его стихи тогда были помещены в школьные хрестоматии никем иным, как великим грузинским просветителем и писателем Ильёй Чавчавадзе. Удивительная честь для начинающего поэта... А тут как раз приближалось семидесятилетие великого Сталина и Берия решил преподнести ему в этот день сюрприз - книжку его стихов. Была дана команда собрать всё, что сохранилось из лирики вождя. Работа эта, как полагалось в ведомстве Берии, велась тайно. Под большим секретом работа по переводу стихотворений Иосифа Виссарионовича была поручена таким первоклассным поэтам, как Борис Пастернак и Арсений Тарковский. Из этой идеи, к сожалению, ничего не вышло. Сталин как-то все же прознал о замыслах Берии. Видно у него и своя разведка неплохо была налажена. Поступила команда работу над переводами прекратить. Сталин, который много содействовал популяризации поэтического творчества Карла Маркса и Мао Цзедуна, почему-то не захотел видеть себя в этом непривычном ряду лириков. Об этом и в самом деле можно пожалеть искренне. Мы лишились заманчивой возможности влезть в таинственную и сумрачную душу, в которой столь идеально воплотились гений и злодейство. Может, именно этого Сталин и не хотел. Его политический псевдоним и облик воплотились из стали. И он вытравил из своей натуры даже воспоминание о единственной своей слабости, которая дала бы повод сомневаться в прочности этого металла. Маленькая часть стихотворений, однако, осталась. В чьём переводе - неизвестно...
* * *
Шел он от дома к дому,
В двери чужие стучал.
В голос пандури влюбленный,
Тихо псалмы напевал.
В молитве его и песне,
Как солнечный луч чиста,
Звучала мелодия чести,
Божественная мечта.
Сердца, обращенные в камень,
Будил вдохновленный напев,
Надежды и веры пламень
Вздымался выше дерев.
Но люди, забывшие правду,
Хранящие в душах тьму,
Вместо вина отраву
Налили в бокал ему.
Сказали:
- Иди обратно.
Отраву испей до дна.
Молитва твоя чужда нам.
И правда твоя не нужна.
* * *
Когда луна из зазеркалья
Расплещет свет на сонный мир
И голубою тенью дальней
Подсветит блещущий эфир,
Когда га рощей безмятежной
Расплещет звуки соловей
И саламури голос нежный
Разбудит песнь в груди моей,
Когда тоской воспоминанья
Родник в ущелье зазвенит,
Когда в тревожном ожиданье
Село в распадке замолчит,
Когда гонимый роком отрок
В беде увидит отчий край
И, разрывая тьмы волокна,
Увидит солнце невзначай,
Тогда тяжелый сумрак бездны
В больной рассеется груди
И белый ангел в поднебесье
Свободе славу протрубит,
Взойдет сиянье над планетой,
Как озаренная мечта,
И воспарит душа поэта
В лучах, возвышенно-чиста.
Луне
Плыви спокойно, величаво
Над беспокойною землей.
Развей серебряным сияньем
Тумана занавес густой.
Склонись, подобно человеку,
К земле, с улыбкою склонись.
Спой колыбельную Казбеку,
Чьи льды, искрясь, стремятся ввысь.
Но только знай,
кто был обидой
Низвержен и подвергнут в прах,
Сравниться думает с Мтацминдой,
Свет веры возродив в умах.
Блистай во тьме зимой и летом,
Лучами ясными играй,
Зеркальным блеском, мягким светом
Родную землю озаряй.
Я полечу к тебе навстречу,
Ладони к свету протяну,
И сердце птицей затрепещет,
Встречая светлую луну.
* * *
Поэту, певцу крестьянского труда
князю Рафаэлу Эристави
Когда бедой крестьянской доли
Ты, князь, унижен был до слез,
Немало ужаса и боли
Тебе увидеть довелось.
Когда ты ликовал и плакал
Над судьбами своей страны,
Твои псалмы под звуки арфы
Сошли с небесной вышины.
Когда, мечтою вдохновленный,
Заветных струн коснулся ты
И, словно юноша влюбленный,
Стране отдал свои мечты,
С тех пор с народом воедино
Ты связан узами любви,
И сердце честного грузина
В твоей колотится груди.
Земля тебя за труд упорный
Должна наградой увенчать...
Уже пустило семя корни.
Жизнь будет всходы пожинать.
Народ в веках тебя прославит,
Как прославляет этот стих.
Сынов, подобных Эристави,
Родная Грузия взрастит.
* * *
Приуныл сосед Ниника.
Сломлен старостью седой.
Голова его поникла.
Стал беспомощным герой.
Лишь вчера он был удалым,
Вел друзей в поля гуртом,
Проходил по полю шквалом,
Сноп ложился за снопом.
По жнивью шагал упрямо,
Утирая пот с лица.
Удалого сердца пламя
Озаряло молодца.
А теперь не ходят ноги.
Злая старость не щадит.
Не печалится убогий.
Внукам сказки говорит.
И, когда с долины ветер
Станет песни приносить,
Озаряется дед светом,
Опираясь на костыль.
Проклиная боль и старость,
Поднимается старик
И, детишкам улыбаясь,
Загорается на миг.
