Бабка Ёжка сидела на скамеечке в петербургском дворе-колодце.Сидеть ей было, довольно, скучно. Двор был в это дневное время пустынный и тихий. Поэтому, Бабка Ёжка, иногда, разбавляла эту тишину, голося на разные лады, изображая разных лесных обитателей. Ей нравилась здесь акустика, а иногда, из какого-нибудь окна высовывалась голова кого-нибудь из удивлённых жителей окрестных домов – откуда здесь взяться, например, сове? И тогда Бабка Ёжка устраивала целый концерт: и выпью кричала, и волком выла. А потом хохотала до слёз, видя, как слушатель её концерта начинает робко креститься.
Бывала она в этом дворе и раньше (здесь у неё была своеобразная работа, которую она сама себе придумала – да, честно сказать – и всё в своей жизни она придумывала сама). Но, до начала работы оставалось ещё несколько минут, и Бабка Ёжка скучала.
Вдруг, она увидела, как, из-под арки, во двор выходит знакомый ей малыш с мамой. Малыш увидел её и бросился к ней бегом.
- Алёша, Алёша, ты куда? Быстренько иди ко мне! – окликнула его мать.
Но малыш, продолжая приближаться к Бабке Ёжке, кричал ей:
- Мама, мама, это зе бабуска, котолая к нам каздый день плиходит. И нас смесит. Она холосая. Холосая.
- Алёша, нельзя подходить к незнакомым, нельзя! – крикнула мама малыша.
- Мозно, мозно, она не незнакомая, я её знаю.
-Пливет, Бабка Ёзка! – поздоровался подошедший к Бабке Ёжке малыш. – А меня сегодня выписали. И Саску из четвёлтой палаты тозе. А я тебя больсе не увизу? Ты такая смесная…мне с тобой холосо, - с грустью в голосе спросил малыш.
- Увидишь, увидишь. Я тебе буду посылать смешные сны. – Тихонько, лукаво улыбаясь, ответила Бабка Ёжка.
Тут, уже, подошла мать малыша.
- Алёша, как ты называешь бабушку, тебе не стыдно? Нельзя так обижать пожилого человека, - стала она отчитывать малыша.
- Ну, так она и есть Бабка Ёзка… - растерянно произнёс малыш.
Мать раздражённо потянула его за руку.
– Извините, - бросила она Бабке Ёжке и направилась с малышом к выходу.
Своим чутким ухом, Бабка Ёжка уловила, как мать говорила малышу, что совсем не стоит подходить к незнакомым людям, да ещё тем более, к людям в такой потрёпаной одежде – мало ли чем можно от них заразиться.
Малыш что-то лепетал про то, что Бабка Ёжка не чужая, что он её знает и т.д. Но мать малыша не слушала.
- Ээх…- вздохнула Бабка Ёжка и посмотрела наверх. Дело было в том, что в этот двор выходили окна детской больницы, в которой лечили детям больные животики. А Бабка Ёжка знала, что первое дело в лечении больных животиков – это смех и, поэтому, каждый день прилетала в этот двор смешить детей. И сейчас она увидела, как к одному оконному стеклу «прилипла» пара детских мордашек с расплющенными носами и они ей корчат рожицы, приглашая делать то же самое.
Бабка Ёжка не заставила себя ждать, это она умела и делала с удовольствием.
Сначала представила, что у неё в руках не метла, а балалайка и под неё сплясала так, что дети держались за животики от смеха. Ну, а потом Бабка Ёжка «вошла в удар» и устроила им целое представление.
«Главное, чтобы не появился этот вреднющий дворник» - думала про себя Бабка Ёжка. «Ни за что не уйду, пусть хоть тут укричится».
Но, как говорится, чего боишься – то и происходит. И, как раз тогда, когда сеанс смехотерапии был в разгаре, во двор вошёл дворник, который, вечно, Бабку Ёжку выгонял.
- А ну, иди отседа, чё расселась, квашня старая! – гаркнул дворник. – Чё всё тута околачивашся, работать мешашь! – и он замахнулся на Бабку Ёжку метлой.
Бабка Ёжка, тоже, подняла свою метлу.
- Уууу, заворожу- заколдую-ууу, - завыла она северным колючим ветром.
У дворника глаза стали «по пятаку» и он от Бабки Ёжки слегка «шарахнулся».
- Ааа, что, испугался, «шарахнутый»? - уже спокойнее сказала Бабка Ёжка и поставила метлу на землю. – А то раскаркался тут, как ворона.
Дворник пришёл в себя и опять начал атаковать. Он принял стойку бульдога и заорал на Бабку Ёжку такими выражениями, которые я здесь поскромничаю воспроизводить.
Бабка Ёжка, в ответ, слегка сплюнула на ладони, потерла их одну о другую и спокойно сказала:
- Так и быть тебе чёрным вороном. – Взмахнула она руками … и вот уже на месте дворника скачет упитанный ворон.
Ворон скачет у Бабки Ёжки в ногах и карканье его похоже то ли на стон, то ли на крик.
- А ну-ка цыц! – цыкнула на него Бабка Ёжка и уселась на лавочку.
- Эх, Петрович, не слушал ты меня в человеческом обличье, пренебрегал…так послушай, хоть, будучи в вороньем.
Ворон остановился и, сложив крылья, застыл.
- О, соображалка-то человечья осталась. Значит, есть у тебя ещё надежда. Так вот. Петрович, ну нельзя так к людям относиться, нельзя. Я что тебе плохого сделала? За что ты на меня вечно набрасываешься? И сам, наверно, не знаешь. А я-то предполагаю…предполагаю, да…Не своим ты делом занимаешься, Петрович, вот что я тебе скажу, да…Оттого тебе и мир весь кажется не таким, как надо, как хотелось бы, понимаешь?
Бабка Ёжка отвлеклась от своего монолога и посмотрела на часы.
- Ууу, сколько времени-то, уже, утекло…Ну ты подумай, пока - как жить дальше будешь, а мне тут больше некогда с тобой, ещё с детьми попрощаться надо.
Ворон Петрович стал проявлять повышенную активность, прыгать, подкаркивать, словно, что-то очень сильно просил, но Бабка Ёжка направила взгляд к больничным окнам, где наблюдало сцену уже достаточно большое количество детишек.
И что же она увидела? По всему периметру окон детишки крупными буквами, написанными на отдельных листочках, выложили надпись : «Расколдуй его обратно, пожалуйста». И подтверждали своё искреннее участие в судьбе дворника погрустневшим выражением лиц.
-Ох, вы мои ангелочки чистые, сердобольные, - растрогалась Бабка Ёжка.
Она повернулась к Петровичу, который сложил крылья, буквально, в молитвенном жесте.
- Ну что, хулиган, я надеюсь, что произошли в твоей тёмной личности хоть какие-то просветления?
На эту её реплику ворон быстро закачал головой сверху вниз.
- О, подтверждаешь, что моё волшебное испытание пошло тебе на пользу…Ну, смотри, не подведи, а то….превращу ещё во что-нибудь, похуже.
Бабка Ёжка взмахнула руками и … на месте ворона, опять, оказался Петрович в человеческом обличье. Он встряхнулся, размялся, и на его лице появилась робкая, загадочная и, немного, ещё какая-то непонятная улыбка. Но, она была вполне приветливой.
- Знаешь, - сказал он Бабке Ёжке, - спасибо тебе большое, ты меня как обухом по голове огрела.
Бабка Ёжка рассмеялась:
- Ну, за это меня ещё никто не благодарил.
- Нет, знаешь, бывает же такое, говорят, когда на тебя что-нибудь падает – и мозги как бы на место встают.
- Ну и куда они у тебя встали? На то ли место?
- На то, на то, - радостно сказал Петрович. – Знаешь, мне уже давно сны снятся, что стою я за мольбертом и пишу картины…Такие красивенные картины во сне писал, зашибись! И сейчас, прямо, пойду-ка я куплю мольберт, ну и всё остальное нужное и…отведу-ка я душу…
- О, зафасонился-то как, засветился, как медный чайник чистенький, любо-дорого посмотреть, - с улыбкой сказала Бабка Ёжка. – Ну иди-иди, не теряй времени. И мне уже давно пора.
- До встречи, - попрощался дворник, уже, на бегу.
- Картины не забудь показать, а то я, ведь, как-никак, твоя крёстная! Ты сегодня, как вновь рождённый! – крикнула ему вдогонку Бабка Ёжка.
- Ну, что, дорогие мои, - обратилась она к деткам. – Пора мне уже по другим делам. Прилечу скоро вновь, вы уж не скучайте, постарайтесь.
Она скорчила им на прощание пару смешных рожиц и завела свою метлу.
- Ну, давай, - эксклюзивная, отчаливай, - обратилась Бабка Ёжка к любимой метле, оседлала её и постепенно стала «ввинчиваться» в уже потемневшее вечернее небо.
А ей вслед неслись счастливые детские улыбки, на встречу которым мчались волшебные яркие сны.
