Опубликовано: 06 января 2017 11:03

ОБЩЕСТВО ЖИЛЫ И КОСТИ

Общество «Жилы и кости» собиралось в старом доме на Конюшенной улице, обветшалом настолько, что его ремонт ныне живущим Маари казался делом безнадежным. Поколение за поколением, с постоянством скворцов гнездившиеся в одном и том же месте, с печальным видом оглядывали они свое недвижимое имущество изнутри и снаружи, ничего не предпринимая и постепенно эволюционируя вместе с ним. В итоге во взгляде типичного Маари выработалась такая глубоко укоренившаяся грусть, что недавно рожденный праправнук первого из впавших в семейную меланхолию предков удрученно застонал и закатил глаза на морщинистом личике, будучи еще привязанным пуповиной к матери. Дом адекватно отреагировал на появление младенца, шарахнув об пол добрый кусок древней штукатурки, едва не убив им повивальную бабку.

По сложившейся традиции именно в этом доме уже много лет неизменно заседал цвет медицинской профессии города. Общество обычно собиралось по четвергам в двух сообщающихся просторных залах – гостиной с большим запущенным камином и обширной продуваемой сквозняками столовой. В последние двадцать лет пришедших неизменно встречал в дверях сам Пиккус Маари, наследственный владелец похоронного агентства, обслуживавшего преимущественно состоятельных покойников Верхнего города. В определенном смысле это была встреча давних партнеров по бизнесу, один вид которого неизменно снабжал клиентами другой. Возможно, именно по этой причине наибольшим почтением у господина Маари пользовались хирурги, поскольку их клиенты с наибольшей вероятностью и притом весьма быстро попадали в его руки.

В этот вечер в городе шел назойливый мелкий дождь, который не сразу замечаешь, быстро пробежав по улице, но от которого не находишь избавления, пробыв вне дома более получаса. Это был вечер унылых поэтов, ревматиков и гробовщиков, а еще печальных бродячих собак со взглядом брошенного ребенка. Отвратительный, в сущности, вечер…

Из-за окон дома (тех, что не были забраны фанерой) сочился жидкий свет. Время близилось к ужину. Первыми в гостиной, помимо хозяина, как обычно, оказались профессор Пфотт и непоседливый от природы герр Фукель. Оба прекрасно ладили между собой, специализируясь на разных человеческих несчастьях – дантист Фукель всегда с внимательным интересом выслушивал Пфотта о разнообразиях кожных болезней, и сам щедро информировал последнего о первосортных способах прочищения зубных каналов. Хуже дело обстояло, когда в гостиной появлялись представители одной области, а проще говоря, конкуренты. Жар их споров, подогретых винными парами, иногда доводил до необходимости обращаться за помощью к коллегам. В эти-то моменты оказывалось бесценным присутствие людей, умеющих лечить ушибы, а то и хорошего дантиста.

– А скажите, милейший Пфотт, не отыскивали ли вы в последнее время среди своих пациентов определенного количества, страдающих заболеванием N? – дружелюбно интересовался Фукель.

– Видите ли, герр Фукель, N обычно поражает область стопы и особо распространена среди паломников и прочего… ммм… прочих людей, ведущих мигрирующий образ жизни… ими более занимается мьсе Д’Шаль, – кожник буквально выплюнул имя своего коллеги. Оно материализовалось в виде заостренного на концах табачного облачка и растеклось в лоскутах плесени, покрывавших узкую колонну.

Такой разговор мог происходить на удивление долго. И так бы оно и случилось, если бы в прихожей глухо и вымученно не забренчал дверной звонок. Молчаливый Маари-старший, все это время беззвучно присутствующий в компании товарищей во медицине, последовательно – повернул ко входу лицо с оттянутыми нижними веками, повел плечами, на секунду замер и распрямился подобно складной линейке, делая шаг навстречу. Раскрылась дверь и в гостиную бочком проник жирный как осенний боров герр Клюгер, весьма крупный специалист по нервной системе.

– Здравия вам, герр Клюгер, – бесцветно вымолвил хозяин. – Рад, что вы не пренебрегли сегодня нашим обществом, – совсем уже расстроено выдал Маари-старший.

В это время в глубине дома раздался привычный шум обрывающейся штукатурки, в миниатюре имитирующий падение в море части тающего айсберга. Дом некогда был отделан первыми Маари буквально ее тектоническими слоями, продолжавшими осыпаться на протяжении более столетия без видимого ее исчерпания.

– Добрый вечер, коллеги! – поприветствовал Клюгер собравшееся в гостиной общество, вытирая могучую шею носовым платком.

– Здравствуйте, милейший, – прошелестел Пфотт.

– О, вы отлично смотритесь в этой полосатой жилетке! – обнажил свой конский прикус Фукель. – Уж не пришло ли вам снова жениться?

К общей неожиданности Клюгер густо покраснел. При комплекции психиатра это могло означать как близость апоплексического удара, так и подтверждение шутливой гипотезы дантиста – а второе вполне могло спровоцировать первое.

– Как же, как же, сегодня такой туман… – попытался уйти от разговора Клюгер, продолжая манипуляции с платком.

– Так вы женитесь?! – Пфотт в целом не привык иметь дело с лицом, так что последовавшие за его вопросом мимические катаклизмы Клюгера им замечены не были. – У вас значительное покраснение кожи в области щек и лба. Значительное. Вы обращались к специалисту? Не присутствуют ли у вас, милейший, какие-либо шелушения в области… – тут Маари, вопреки обыкновению, прервал обсуждение скользкого вопроса, обронив «Не пора ли выпить по стаканчику?», одновременно громко сморкаясь. В гостиную внесли подогретое вино с пряностями и сыр.

– О, да! Туман тот еще. И вот даже, заметили ли вы, дождик… Это так разрушительно для суставов, – попытался вырулить из опасного каре Фукель.

В этот вечер и вправду было прохладно, не смотря на то, что день выдался солнечным и жарким. В завершение всего улицы к ночи пробросило жидким снегом, который тут же таял, опускаясь на мостовую. За белыми хлопьями с берегов каналов с недоумением наблюдали лягушки и тритоны, только что вышедшие из спячки и чувствовавшие себя нагло обманутыми.

Заседание общества шло своим чередом, когда по дому прокатился яростный стук в дверь. За ним последовало явление гвардейцев, и на долю секунды сердце каждого в столовой ударилось о стул, ибо ничего хорошего такие посещения не предвещают. Герр Фукель, еще недавно переживший опознание загадочно обезглавленного кондитера, больно прикусил щеку.

Всей компании было принесено извинение за беспокойство от лица королевской семьи. Однако пожелание капитана продолжить приятный ужин относилось не ко всем: без объяснений от блюда с бараниной был оторван герр Клюгер. Погрустневшего и растерянного психиатра препроводили в повозку и по срочному делу увезли в направлении дворца. Блюдо с недоеденной бараниной последовало, по его настоянию, за ним в попечении бесстрастного младшего офицера.

культура искусство литература проза проза Оак Баррель
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА