Первыми приближение весны почувствовали кабанчик Вайно и супруга Юхани – Ойли. Боров-подросток обратил внимание, что хозяин перестал ощупывать взглядом его отъевшиеся за зиму бока; женщина, напротив, пару раз ловила мужа за разглядыванием иллюстраций к руководству по ловле пресноводных. Невесть каким ветром занесенная в глухую лапландскую деревню книжица в пути растеряла все страницы, кроме одной, на которой красовалась волоокая русалка, а рецепт ее поимки обрывался на слове «рецепт». Вайно, вообще, делил свою жизнь на две части: первая (тревожная) – ожидание Рождества, вторая (томительная) - ожидание Рождества последующего. Ойли рассуждала примерно так же.
- Что толку даром глаза пялить? – женщина сняла с огня закопченный кофейник, - Вона, у соседки и рыба в кадушке солится и родит не сегодня-завтра. Везет же некоторым…
Упреки Юхани воспринимал с невозмутимостью вождя племени ацтеков на церемонии своего отпевания (в ясную погоду и с хорошими видами на грядущий урожай маиса – прим. очевидцев). Однажды, будучи холостяком, Юхани потерял единственную брючную пуговицу, долго и безуспешно опрашивал знакомых (кто ж вернет?) и с тех пор дал зарок впредь не волноваться, беречь душевный покой, как и подобает мужчине рассудительному… хоть бы и без пуговицы.
- Разве что попробовать, - вздохнул Юхани, - пока лед крепок.
Сунув подмышку книгу, он отправился к приятелю за советом.
Матти коротал время за починкой снастей. В жарко натопленной избе повсюду валялись мудреные приспособления, названия которым хозяин присваивал самолично и в обстановке строжайшей секретности: «На рыбалке мелочей не бывает, - поучал маститый удильщик, - К примеру, ты, Юхани, собираешься плотвой разжиться и кричишь на все озеро: «Матти! Тащи сеть». Знамо дело, рыба слышит, смекает: лучше держаться от тебя подальше – целее будет».
- Вот, дружище, - Юхани, едва скинув валенки, с порога протянул истрепанный фолиант.
Тут надо заметить, что отношение Матти к слабому полу твердостью позиции не отличалось. Женщин он привечал в пору глухого межсезонья (в июне, например), но, как только зацветала черемуха либо наоборот - роняла последние листы, им овладевала страсть, куда сильнее, нежели робкие позывы к продолжению рода.
- Слышал я про таких, - Матти внимательно изучал переход от человеческого к рыбному деликатесу, - Крупные редко попадаются.
- Да мне б хоть какую, - Юхани обращался не то к другу, не то к коту, застрявшему в недрах ивовой верши.
- В такую она не пойдет, - отрезал хозяин, - ей дорогую подавай, городскую.
- Ууу, сволочь, - гость, нагнувшись, дразнил котяру заскорузлым пальцем.
Животное реагировало на протиснувшийся меж ветвей демотиватор с нескрываемым презрением: мол, видали и почище.
- Да и ветер нынче восточный, всякую шваль к берегу прибивает, - Матти бросил взгляд за окно. Там развивались полковым знаменем хозяйские исподние, - Она тишину любит, интим по-ихнему. Нее, сегодня никак. Разве что к утру поутихнет.
Пресловутое «разве что» характеризовало всех поголовно мужчин деревни как отнюдь не догматиков, а фигуры, склонные к компромиссу, укоренившемуся в сознании от постоянного пребывания на природе, где роза ветров отличалась легкомыслием пьяных ежиков. Это бесценное качество передавалось от отца к сыну, словно врожденный вирус или неправильный прикус.
- Разве что пойти в школу, - рассуждал вихрастый мальчуган, отпихивая в сторону бумажный кораблик.
- Разве что крышу залатать, - вторил глава семейства, промокая большим клетчатым платком набежавшую на скатерть лужицу.
Дважды вскипел чайник, затих кот, прежде чем друзья пришли к окончательному выводу, что ловля русалок дело стоящее, ибо объединяет два в одном, и тем самым экономит не только усилия, но и обувь.
Снасть к рассвету смастерили и нарекли… тсс…
Крадучись, задами, вышли к скованному ледовым панцирем озеру. Любопытные звезды силились рассмотреть необычную приманку, но Матти был бы не Матти, если бы позволил непосвященным выведать профессиональные секреты.
- Да, накося выкуси, - поддакивал приятелю Юхани и тыкал во все стороны популярной фигурой из трех пальцев.
Этот нехитрый маневр скоро разогнал остатки ночи. Серенькое утро, зябко кутаясь в обрывки облаков, выползло из-за макушек сосен. Мороз крепчал. Друзья скукожились на краю вырубленной полыньи, согреваясь надеждами на вожделенный улов. Многие годы спустя, злые языки утверждали, что от переохлаждения их спасли не только дерзкие эротические фантазии…
Однако оставим досужие слухи на совести завистливых «доброхотов». Тем паче, что особо просветленные подвергали сомнению вдовство Матти, наивно полагая, что эдакий солидный мужчина мог быть банально брошен супругой, всего-то пару раз прокатившейся в уездный город за солью и спичками.
Первая поклевка, как и первый поцелуй, удивили своей бесхитростностью даже такие неискушенные натуры, каковыми прослыли сотоварищи меж любительниц посплетничать «пока мужики дурью маются».
Вторая застала врасплох и разочаровано растаяла в дымке, оставив в потревоженных душах впечатление убежавшего варенья.
- Несерьезная какая-то. Вертихвостка, - на правах старшего отмахнулся Матти. Но, все же, устроился поудобнее и поправил воротничок.
- А других не распугает? – робко спросил Юхани.
Матти припомнился ехидный смешок, которым деревенские бабы провожали соломенного вдовца.
- А нам пугливые ни к чему, - то ли друга, то ли себя успокоил Матти, - морока с ними. Вот мне один телеграфист – ссыльный - рассказывал…
забыл он как-то дома листок с текстом телеграммы от одного сердитого барина, а сам на службу ушел. Жена прибирала на столе да и прочитала:
опиши все как было тчк не то вернусь зпт убью тчк
Она со страху во всем и созналась. Ему – телеграфисту - кажись, еще лет пять кисель из морошки хлебать…
- И то правда, - согласился Юхани, довольный тем, что его Ойли успела выучить всего три буквы, и те – согласные.
- А еще, - продолжал Матти, - знакомый брандмейстер говорил, что у робких вечно каша пригорает.
Пока Юхани пытался связать воедино страх и запах испорченного продукта, секретная снасть, разбросав наросшие сосульки, заходила ходуном. Она крутилась мелким бесом, вспенивала воду и грозилась лопнуть от перенапряжения.
- Крупняк, – Матти привстал, - ишь, взбивает. Любишь сметану?
- Шут с ней, со сметаной. А ну как не вытащим?
Дело и впрямь принимало оборот нешуточный. Где-то в глубине проруби страсть рвалась наружу. Ее всплески жгли лица рыбаков ледяными брызгами. Впервые столкнувшись с подобным темпераментом, друзья явно растерялись.
- Багор нужен. Без багра не совладаем. Схожу принесу. А ты ни на минуту не отлучайся, стереги, - и Матти предательски затрусил в сторону деревни.
«Оно мне надо? - спрашивал себя мнимый вдовец, - От одной – шебутной - еле избавился, а тут... Нее, меня на эти штучки не купишь, не будь я Матти Вартанен!»
Дорогу он выбрал не напрямки, а вовсе наоборот. Так что, когда возвращался, встретил Юхани уже на подходе к дому.
- Сорвалась, - щеки товарища горели стыдливым румянцем, - Может завтра повезет.
Ойли встретила мужа с радушием потревоженной гадюки. До вечера Юхани задумчиво слонялся по избе, пару раз наведался в сарай, где долго шептался с Вайно, причем оба хрюкали так громко и заразительно, что у соседке в утробе залился счастливым смехом младенец.
«И впрямь смешно - кабанчик родил!» - удивилась женщина и поспешила разнести диковинную новость по округе.
Ложась спать, Юхани аккуратно повесил брюки на гвоздь и подмигнул заново пришитой пуговице.
© Copyright: Владимир Фомичев,
2017 Свидетельство о публикации №217022001730
