Прости, меня нет в твоих письмах..
да возможно,
и вовсе
нет писем сих.
А я всё мусолю твоё имя – в своих,
между строк,
будто бы звуки на кончике языка отчаянно виснут..
Прости, снова не соблюдаю приличий..
Прости за крикливых «недомноготочий» краткий порыв,
оборванный где-то на вздохе..
..теперь нужно выдохнуть,
и только..
но за решёткой рёбер сердце бьётся,
глупое..
кроличье..
Представь себе,
у льва – сердце кроличье..
От слёз смеяться хочется.
Особенно в те ночи,
когда мучают вопросы,
почему я не пишу о вечном:
природе,
погоде,
простой любви человеческой,
бантиках,
бабочках,
цветочках?
Да хоть о чём-нибудь человеческом?!
Почему не думаю как все?
Почему бегу от людей,
но до одури боюсь одиночества,
заглядывая в чужие окна?
Почему боюсь сумасшествия,
которое иногда,
кажется,
проживает совсем рядышком,
аккурат на соседней табуретке?
Бьётся сердце кроличье в грудной клетке.
(Нужное подчеркнуть)
Снова обрыв многоточия..
где-то на полпути к шумному выдоху, запертому по привычке в лёгких..
Сегодня
особенно мягка летняя ночь..
И чудится,
будто
там..
внизу,
кто-то асфальт застелил перинами..
Остаётся сделать всего один шаг с карниза –
Выдох.
Однако тянут гири к подоконнику.
Полёт ещё на сутки отложен..
Ветер доносит смех и разбитные выкрики юношеской елисейской субботней бессонницы,
путает и без того нечёсаные, ниже плеч отросшие в продолжении таких же нечёсаных мыслей, волосы..
Разглядываю светящиеся квадратики напротив
по привычке.
Знакомые окна не говорят ничего нового,
лишь перешёптываются о личном..
Взгляд гуляет непоследовательно..
..Привычно
жена с третьего прячет любовника..
Женщина лет семидесяти со второго
смотрит в полстены телевизор,
подаренный ещё в прошлом году, должно быть,
сыном,
привычно
повторы
Animal Planet
про кошек..
на четвёртом
привычная суета молодости..
на пятом
привычно дышат тёмной тканью проёмы
окна зашторены..
в складках танцует знакомый изящный силуэт..
Париж сегодня пахнет июньскими грозами..
Почему я не умею быть, любить, страдать как все?
Каждый год я снимаю в июне сей номер.
Каждый год нахожу здесь
твои письма
адресованные
не мне..
Каждый год я смеюсь и плачу
над разворачивающимися
в них романами,
происходящими
на том самом пятом
за шторами,
день за днём забывая, когда и где мы познакомились..
Помню лишь тёмную июньскую ночь,
дождь,
твой силуэт в окне напротив,
в телефонную трубку,
бархатистый
низкий
грудной полушёпот
Мужской, женский.. не разберёшь.
Или нет..?
Может,
это было в кондитерской на первом этаже (?)
в ослепительный солнечный полдень?
За уличным столиком – пересветом залитый твой полупрофиль..
Беглый взгляд в мою сторону..
Или,
возможно,
на Елисейских в толпе?
Но всегда "полу-" так,
что невозможно расслышать, разглядеть..
Все эти истории мистического знакомства имеют единый конец –
начало слишком длинной истории..
на следующий день портье неизменно приносит записку с изящным почерком ко мне в номер,
в которой
значатся дата, место и время
следующей мимолётной встречи..
и ниже – подпись..
Тысячи жизней мимо проходят..
В одной – у нас двое детей..
В другой – мы воруем бриллианты на миллионы..
В пятой – ты переезжаешь жить ко мне в Лондон..
В десятой – бью морду твоему сутенёру,
В двадцатой..
Да так ли это важно,
какой у тебя цвет волос и глаз,
.. в костюме ты или в платье,
играешь на бирже или перебиваешься хлебными крошками
Отправляешь воздушные поцелуи с ковровой дорожки
или воруешь в магазине колготки.
Все они – прямо здесь и сейчас,
пролетают выцветшими марками потрёпанных конвертов,
яркими,
словно совсем новыми открытками:
Милан,
Прага,
Орлеан,
Питер
Карнавал ролей в декорациях обстоятельств, событий..
И вот,
Год за годом я вновь возвращаюсь в Париж,
разглядываю окна,
пишу странные глупые письма
и отправляю их
по адресу плотно задёрнутых штор напротив
в надежде на завтрашнее самоубийство,
после которого
мне больше не будет стыдно
за кончик своего пера,
что так неприлично мусолит твоё имя между строчек..
Когда мы расстались?
Припоминаю с трудом..
Твоей рукой – в одном из писем Месье А.:
«Если счастье внутри нас,
То почему нельзя просто разрешить себе быть счастливыми?
Почему нельзя просто выдохнуть?
А затем удариться в слёзы отчаяния
Раскладывая по полочкам печали,
иначе откуда бы люди о счастье знали,
если б не выпускали из клеток птиц?
Счастье должно быть кратковременным,
как и романы..
Карниз –
это вдох глубокий настолько, насколько лёгкие позволяют,
выдох – смелый прыжок,
свободный недолгий полёт,
сила, что сделать новый вдох заставляет,
выдох – скромная жертва ради любви!»
На своё счастье ты меня совсем не знаешь..
Бьётся сердце кроличье в клетке львиной груди
Кто-то скажет, гриву отрастил, а мозгов после тридцати
так и не нажил.
Но я год за годом возвращаюсь
на встречу с собой
в этот номер,
Курю на подоконнике и смотрю вниз.
Дурманит июньскими запахами старый Париж..
В одном из писем к Месье Н. ты спрашиваешь,
скольких женщин он любил?
А он отвечает, что единице равно множество..
А скольких любил я?
Всё-таки надо жить по совести..
И разделить с сумасшествием данный подоконник.
Кто-нибудь когда-нибудь видел летающих кроликов?
Девять утра.
Соблюдая мои правила, горничные не стучатся в дверь номера.
Иллюзия проплачена ещё на двадцать четыре часа.
Собираю бумаги, разбросанные по полу.
Мои правила.. беда..
Глубокий вдох..
Открываю дверь, шаг из комнаты – в освещённый тусклым тёплым светом гостиничный коридор.
Выдох застревает в горле комом.
Вниз по лестнице.
Хватаю воздух ртом.
Улица. Слепит солнце. Светофор.
Выдох.
Перебегаю на другую сторону,
не дождавшись зелёного.
Вдох. Выдох.
Летнее кафе при кондитерской уже открыто.
Свободный стол.
Снова вдох.
Официанту:
– Будьте добры латте! –
Не хочу сегодня чёрного.
Набираю знакомые цифры в телефоне.
Выдох, вдох:
– Мадемуазель К., теперь Вы свободны!!!
Ключи от квартиры отнесите портье моей гостиницы.
У него же получите расчёт.
Мадемуазель К. обеспокоенно:
– Я плохо играла для Вас?
– Нет-нет, что Вы!
Вы – чудесная актриса,
Силуэт в проёме великолепно вышел, –
вдох, выдох, –
и это трепетное дыхание штор..
всё хотел спросить,
как Вам этот образ создать удалось?
Чисто кинематографический!
Вентилятор?
И письма,
как чудесно Вы копировали мои тексты своею рукой,
разве что..
в последних..
я не помню, чтобы писал о счастье, но это даже хорошо!
А знаете, –
вдох, выдох, –
Вы когда-нибудь
летающих кроликов видели?
Голос грудной низкий:
– Что-что?
Вдох, выдох:
– Простите, мы ведь с Вами..
за семь лет ни разу не встречались,
не поужинаете ли Вы сегодня со мной?
Отказы не принимаются.
Мадемуазель К. – ошарашенно:
– Хорошо..
© Алёна Левич – Проект Лён
