- Ну что ты будешь делать? – ворчал Петрович, пытаясь дозвониться по очередному номеру, - Истинно верующих едва на приход наберется, зато гуляют на церковные праздники абсолютно все, - и как подорванные. Нешто на дачу махнуть?
Его расслабленный собеседник - кот Василий - в испуге покосился в сторону надвигающего вечера. За окном торчали остовы древесноволокнистой флоры, определить видовую принадлежность которых не сумел бы и преподаватель ботаники. Укутанные в мрачные предчувствия и обрывки газет деревья походили друг на друга, словно голые новобранцы. В хорошую погоду на их скелетированных ветвях справляли нужду вороны-зазнайки. Как-то раз Василий, приставив к стеклу хозяйскую лупу, разглядел там нахохлившегося воробья. Копеечный птах напоминал школяра-выскочку до начала урока – такой же амбициозный и одинокий.
Рождественские праздники упрятали обитателей столичного города поглубже в норки, откуда выковырять не легче, чем запихнуть в дни, когда опрометчивый водитель перевернет фуру с паллетами баночного пива.
- За городом холодно, а напиться можно и здесь, перед телевизором. Возражаю.
Пиковой масти кошак не поощрял хозяйскую склонность к мелким авантюрам. Василий предпочитал масштаб.
- Вот ежели б аннексия какой приличной планеты, лучше – галактики, то с нашим превеликим. Мы, Петрович, существа разумные, тонко чувствующие ответственность перед грядущими поколениями… хушь и покоренных популяций. Сеем, таксазать, а не пашем. Короче: что Тузику повидло, то Мурзику – ххххх.
Ничуть не обидевшись, хозяин – интеллигент по принуждению – продолжал настаивать:
- А как же «величие в малом»? Простые радости бытия? «На посошок», например?
- Ха! Удел одноклеточных. Аngusto animo, узколобых по- вашему. Впрочем…
Сторговались на посошок/другой и спустя три часа дружно вертелись у набирающей жар печи.
Простывший за долгое отсутствие дом прогревался медленно. Так медленно, что Джонни Уокер был вынужден составить дачникам компанию. Дело пошло явно веселее и вскоре настал черед респектабельного коньяка с чужеземным акцентом. За ним подтянулись сладкие ликеры и не менее приторные фантазии.
- Кабы щас март… - Василий закатил глаза, прогнулся и замер.
Петрович успел сбегать на двор, принести дрова и массу еще чего полезного, включая гроздь окоченевшей рябины, прежде чем созрел для подобающего ответа.
- Любви все месяца покорны, чай не посевная.
Котяра не шелохнулся. Ни один ус не дрогнул на его эфиопской роже.
«Классная подставка для винных бутылок – штуки три уместится» - решил Петрович и, обрадовавшись, нырнул в подпол. В тайнике хранились результаты скрещивания медицинского спирта с вполне себе здоровой клюквой. Содержание этанола значительно превосходило не только традиционную рецептуру, но и совокупный целебный эффект, убивая все микробы без разбора.
- И правильно. Чего с ними валандаться? – говаривал Василий, процеживая яркий полуфабрикат сквозь белоснежную марлю, - Бактерия она и есть бактерия.
Чистоплюй он был редкостный и о здоровье пекся не меньше. И потому при каждом удобном случае выговаривал мышке Нюре за бардак на столе и привычку гадить везде, где придется. А еще корил грызуна за неразборчивость в интимной сфере, наносившую существенный урон семейному бюджету. «Плодит безотцовщину, вертихвостка, - ворчал домовитый ханжа, - Ты бы ее урезонил, что ли. А, Петрович?»
Об этом пожилой дачник вспомнил, когда выбрался из подпола и заметил в окне неясную фигуру прохожего с невероятно длинными конечностями: «Ничего с собой поделать не могу – обожаю высоких женщин».
Наскоро пристроив бутылки на спине неподвижного котяры, он бросился вдогонку, придумывая на ходу первые для знакомства фразы. Единственный уличный фонарь раскачивался повешенным на ветру, но это не помешало Донжуану настичь предмет вожделения за вторым поворотом дороги.
- Чудный вечер, не правда ли? – щеки дачника пылали теперь уже одновременно по нескольким причинам, - Меня Вовой зовут.
Фигура развернулась и ответила басом откуда-то со стороны:
- Петрович, ети твою, прости господи, испугал! Я и не заметил, как вы приехали. Василий дрыхнет, поди?
Незнакомка оказалась на поверку местным сторожем – дядей Колей. Незадачливый кавалер осмотрелся вокруг и понял, что принял тень дачи-гарда за длинноногую фемину.
- Типа того…Умаялся.
- Коты – они все такие. Нажрутся и спать. Бесово отродье, что с них возьмешь? Слышь, Петрович, у тебя к Рождеству ничего не припасено?
Дядя Коля хоть и не манекенщица, но отказать было бы невежливо:
- Милости просим. Вот, уж, Васька обрадуется.
Вернувшись в дом, Петрович заметил, что в очередной раз порвал куртку о торчащий из дверного косяка гвоздь. «Беда с ним, - подумал Вова, - и ведь не возьмешь гада пассатижами, - гвоздодер нужен». Этот замысловатый инструмент в обиходе потомственного интеллигента не значился, и стопорнувшаяся некогда семидесятка беспредельничала нагло, не таясь.
Василий встретил гостей в той же позе. Скосив глаза в сторону дяди Коли, он натянуто улыбнулся и промяукал:
- А мы все ждем, ждем… Спина затекла.
Дядя Коля, он же Николай Дмитриевич, гражданин начальник, много встречал на своем веку подхалимов (недаром до пенсии служил в надзорном ведомстве), на лесть не повелся, но проворно скинул полушубок и по-хозяйски расположился в центре стола:
- Вольно! Наливай!
Чуден Днепр при тихой погоде, однако не сравниться ему с благолепием шести соток в подмосковной глубинке, когда трещит в топке сухая ель и течет неторопливая беседа под аккомпанемент мышиной возни.
… а еще помню, конфисковали у одного очкарика бумаги старинные, - свитки по-ихнему, - Митрич пошарил взглядом в поисках чего-нибудь подходящего. Выбор пал на Васькин хвост. Рассказчик одной рукой ухватил пушистый придаток у основания, другой провел до самого конца, выпрямил и воздел к потолку, - От такой сверток! и без тубуса.
Петрович посмотрел на кошачий рудимент с недоверием, Василий – с уважением. Заинтригованная Нюра, держа за руки младшеньких, вывела из норы многочисленное потомство и все дружно уставились на вражеский флагшток. Самый юный и любознательный, в попытке докопаться до истинны, перешел границы приличий… Василий поморщился, но польщенный вниманием, возражать не стал.
- Несовершеннолетних из зала удалить! - сторож топнул валенком, - Комендантский час, однако.
Нюра выдворили бастардов и присоединилась к компании:
- Ну че, кавалеры, за дамой ухаживать будем?
Петрович, в виду занятости остальных, с готовностью выполнил просьбу. Перед мышкой вмиг нарисовалась рюмка в полнаперстка и блюдце с канапе на скорую руку. Нюра поправила ресницы:
- Умеешь, Вова. Умеешь, барышне угодить.
В другой раз Василий не преминул бы кое-что оспорить, но уж больно многообещающей показалась фраза, оброненная захмелевшим вертухаем.
Ученый кот, привыкший к гаражным посиделкам, где темы скачут и тасуются, словно раздухарившиеся блохи, высвободил наглядное пособие, сноровисто разлил и постарался увязать зеленое с соленым:
- За чаровниц с секретами!
Присутствующие чокнулись, но отреагировали по-разному: Петрович ударился в воспоминания, сторож плотоядно крякнул, Нюра благосклонно подмигнула.
- Сиделец сидельцу рознь, - дядя Коля обтер усы, - Тот, который шляпу для камуфляжа носил, ему на международное положение наплевать, он, того, - к земле ближе. Помню, лектор приезжал, рассказывал, как в одной африканской стране граждане вождя грозились съесть, ежели не снимет запрет на добычу слонового бивня. Типа, елефант – животное ископаемое, а недра принадлежат народу. Да…
Василий, хоть и надевал канотье в особо трудных случаях, сопереживал туземцам не так что бы очень сильно, - без фанатизма:
- Митрич! Про свитки расскажи – зря, что ли, над хвостом измывался.
Тертого начальника на мякине не проведешь, и хозяин не единожды спускался в погреб, прежде чем беседа вернулась к золотоносному истоку. Из просеянного коту удалось выловить следующее:
- … на мировых рынках… а то как же… как дети ей богу… хрен им а не …
Суть уловила Нюра. Недаром, не жала, не пахала, а сыта и нос в табаке:
- Заливаешь, дядя Коля. Нет никаких древних рукописей и быть не может.
Атмосфера праздника грозила схлопнуться до «сам дурак» и т.д. и т.п.
Василий в душе поклялся Нюрке отомстить, Петрович – впредь много не наливать.
- Это почему же? – повелся сторож.
- Мыши, уж, тыщу бы раз сожрали.
- А у меня мышей нет, - проговорился Митрич.
- Докажи! – не унималась проныра.
- Как два пальца! – дядя Коля ломанулся в дверь и задел о косяк. Злополучный гвоздь вновь напомнил о своем присутствии.
Разгоряченный Митрич чертыхнулся, но путь продолжил.
Вызвездило.
Кавалькаду дачников замыкал ушлый грызун.
Добротная изба сторожа издали никоим образом не походила на пещеру Аладдина. Тем не менее корыстолюбивый Васька прикинул, что на сметану от Danonе и послеобеденную сигару La Corona должно хватить.
Внутреннее убранство жилища гости оценили каждый по-своему: «небогато» - решил кот, «рационально» -рассудил Петрович, «безвкусно» - отметила мышь. Однако единогласно сошлись во мнении, что буквально во всем чувствовалась уверенность владельца дома в собственной правоте. И тому имелись основания, ибо: впечатляющая русская печь торчала разномастными кирпичами на манер полосы препятствий, городская хрустальная люстра моргала единственной лампой, а массивный чернильный прибор давил не председательский стол, но дощечку поверх миски с опятами. Картину дополнял гобелен фривольного содержания.
- Подарок, - ни капельки не смущаясь, пояснил Митрич.
- На юбилей по случаю взятия Бастилии? – поинтересовалась неугомонная Нюра.
- По случаю ее заселения, - неожиданно ловко выкрутился гражданин начальник, - Располагайтесь.
«И где он только приличных слов нахватался» - едва подумал Василий, как дядя Коля поспешил с ответом:
- От подопечных, засранец. Я и мяукать могу…
В качестве угощения прижимистый Митрич выкатил тройку моченых яблок и нацедил в канцелярский графин душистую брагу. Сей славный напиток горячо любим и почитаем, его география столь обширна, что по ней можно изучать этносы народов мира. В наши дни бушмены Южной Африки охотно делятся рецептами с эскимосами Аляски и наоборот. Секреты приготовления предтечи самогона легко минуют самые надежные границы, разрушают вековые сословные преграды и предубеждения. Известны случаи появления на рынке патентованных таблеток «Morning after» на основе натуральных продуктов с красноречивой инструкцией «просто налей воды».
Когда графин осиротел, неуемные этнографы попросились в закрома.
- Дядя Коля! Пора бы уже и на рукописи взглянуть, - Василий сделал хвост трубой и покрутил у сторожа перед носом, - Не ровен час, отсыреют.
- Уважь, Митрич, дозволь удостовериться, - поборов врожденную застенчивость, поддержал друга Петрович.
- Не боись, гусар, не заложим, - мышь поставила стакан вверх дном в знак окончания фуршета.
Невоздержанной на язык Нюре верилось с трудом, однако деваться сторожу было некуда. Припертый к стенке он порылся в подушке, достал угрожающих размеров ключ и повел страждущих в сарай.
Замок со скрипом поддался, Митрич нырнул в утробу хозяйственной постройки, но вскоре появился с перевязанным бечевкой свертком.
- Тяжеленький, - он взвесил в руке сокровище, - Больше пол аршина будет.
- Больше не меньше. Правда, Нюра? – котяра облизнул пересохшие губы, - Не томи, начальник! Яви чудо.
- Темно здесь, - дядя Коля умел держать паузу, - Айда в дом.
Одинокая в люстре лампочка перестала моргать и пыжилась разглядеть среди победных реляций о битве за урожай зашифрованное послание обитателей Иудейской пустыни. Газета за газетой представала перед изумленными интересантами, но никаких намеков на историческую ценность не наблюдалось. Наконец обертка себя исчерпала, и на свет появился вполне исправный (в масле) гвоздодер.
Пришел черед удивиться и сторожу: «Не иначе, сменщик свертки перепутал. Точно! Он, ведь, в то время тещин дом разбирал. Бабка-то померла, а доски еще крепкие. Ха! Представляю, как он матерился. Ха-ха».
З.Ы.
- Ну что ты будешь делать? – ворчал Петрович, пытаясь попасть ниткою в игольное ушко, - Гвоздь, поди уж, сгнил в компосте, а я все никак прорехи не заштопаю. Нешто на дачу махнуть?
Кот Васька перестал дразнить ворону за окном, спрыгнул с подоконника:
- Холодно, Рождество на дворе. Впрочем…
15.01.18
© Copyright: Владимир Фомичев,
2018 Свидетельство о публикации №218011501270
