Опубликовано: 25 февраля 2013 04:53

Гость на празднике Бон (архив)

ГОСТЬ НА ПРАЗДНИКЕ БОН

  Рассевшись вокруг в церемониальных позах, они положили руки на колени и замерли в молчании. Ни горя, ни сожаления нельзя было теперь прочесть на их лицах.  Странное спокойствие овладело всеми – и родственниками умершей старой женщины, и ее соседями, такими же старушками, какой была и она еще до вчерашнего дня. Все были одеты в черные кимоно, предназначенные  специально для похорон.

  Ветер, прилетевший со стороны  открытого океана, иногда поднимал широкие рукава, делая в этот момент  собравшихся людей  похожими  на стаю собиравшихся взлететь ласточек.

  Ее увезли в длинном лимузине, сверкавшем черным лаком. Бока и крыша были отделаны белым резным деревом. За ним двигалась вереница остальных машин.

  Собравшись в тесную группу, все следили за тоненькой струйкой черного дыма, потянувшейся из высокой трубы крематория, быстро терявшейся в порывах ветра.  «Это наша бабушка…» сказала женщина, наклонившись к маленькой девочке, своей дочери. «Сато-сан ушла…» - тихо говорили друг другу старые женщины, стоявшие рядом.

   Разом поклонившись, они повернулись и, семеня мелкими шажками, пошли к выходу со двора, к калитке, за которой стояли ожидающие их машины, потирая затекшие спины и уже в полный голос  разговаривая друг с другом.

*****                                                            

   Отсюда было далеко видно.  Бескрайнее море высохшей, почти белой травы, убегало к горизонту и сливалось там с ослепительным синим, в это время года совершенно лишенном облаков, небом.  Низкорослые , сильно изогнутые  колючие акации, росшие на достаточно удаленном  друг от друга расстоянии, создавали иллюзию старого запущенного фруктового сада. Ярко-оранжевые высокие термитники почти не отбрасывали тени – солнце, быстро поднявшись, замерло вверху, чтобы вечером так же стремительно упасть за горизонт.

   Старый бык поднял голову и, задрав вверх морду, ловил запахи начинавшегося восточного ветра. Мощные мышцы, как волны, перекатились по его шее.  Тяжелые, широкие и изогнутые, будто полированного черного дерева  рога, с прилипшими к ним сухими травинками, тускло блестели .   Он любил это место.  У него не было врагов и он не знал страха. Но рядом было его стадо, с коровами и молодыми телятами. Поэтому он часто приводил их сюда, на холм, где открывалась эта бескрайняя картина, такая привычная и величественная одновременно. Ближе к полудню они, как обычно, спустятся в долину, где еще сохранились несколько больших луж от пересохшей реки.

  Сухой ветер не принес  ничего нового:  обычные запахи сухой травы и жесткой листвы, далекой воды и привычный, успокаивающий запах  коров позади себя. У самого горизонта он заметил еле различимую белую движущуюся  точку, которая  отсюда  была похожа  на низко летящего пустынного ястреба. Но иногда она ярко  и коротко вспыхивала  бликами отраженного солнечного луча.  Он долго следил за этой точкой, пока она не скрылась за ближайшими высокими холмами.

*****

   Вечером, когда отец  вернулся с работы и переоделся, все, как обычно, опустились на свои подушки вокруг низкого  деревянного стола. Отец сел во главе стола, и после этого  каждый занял свое постоянное место. Только темно-зеленая подушка Сато-сан оставалась пустой и лежала темным пятном  на  светло-желтой бамбуковой циновке.  Традиционный японский ужин, состоящий из расставленных небольших фарфоровых блюд с горячим рисом, глиняных чашек поменьше с  сашими и свежими овощами, закрытых сверху плошек с мисо-супом,  нескольких красивых блюдечек  с васаби и имбирем  и маленьких  керамических  сосудов  с разными соусами, начался в тишине. Только иногда слышался мягкий звук палочки, задевшей край чашки.

   Ветер, по-прежнему дувший со стороны океана, принес в дом вечернюю свежесть и запах водорослей.  Как будто собрав за целый день все ароматы побережья: недалеких гор, покрытых сосновым лесом, рыбной лавки ниже по улице, маленького ресторанчика на углу, рыбацких лодок, вытащенных на берег, готовящейся у соседей еды, он не смешивал их, а предлагал по отдельности, наверно  для того, чтобы их было легче узнавать. Стремясь дальше, он шипел в иглах одинокой низкорослой,  изогнутой сосны, росшей в маленьком  дворике около  дома.

   Закончив ужин и выпив по чашке  терпкого и пахнущего поджаренной рисовой шелухой, почти прозрачного и горячего генмай-ча, все вышли  на  открытую террасу -  деревянный помост, примыкающий к одной из стен дома, чтобы вдохнуть вечернюю свежесть и лишний раз увидеть, как быстро меняется цвет неба  на закате. Здесь стояло только одно плетеное кресло, предназначенное главе семейства. Он не спеша расположился в нем  и достал пачку сигарет. В то время, пока он не спеша  вынимал и подносил сигарету к губам, старшая дочь, Маюми, привычно опустившись на колени возле кресла, в вытянутых вверх руках поднесла горящую спичку. Отец улыбнулся и прикурил, с  удовольствием  выдыхая голубоватый дым.

   «Папа, - сказала Маюми – я хочу купить собачку и назвать ее Бачи*! Можно мне это сделать?»

    ******

   Ближе к полудню ветер стих окончательно. Лишь иногда, на более открытых местах, его отдельные порывы закручивали красноватую пыль в маленькие смерчи, которые не поднимались выше колен, мгновенно осыпаясь и бесследно исчезая среди сухих веток и скрученных жарой, потерявших цвет  листьев, лежащих внизу.

    Стараясь, по возможности, не цепляться за длинные и изогнутые, как  птичьи когти, колючки низкорослого кустарника,  медленно и как-бы  без  определенного направления и цели, то и дело останавливаясь, в буше, цепочкой, друг за другом, передвигались  три человека. Впереди, в желтоватой выцветшей  футболке и явно великоватых штанах цвета хаки, шел проводник-следопыт.  Как и положено, он был из самого распространенного и многочисленного в этом районе, племени овамбо. Совсем молодой парень, кожа которого, цвета черного кофе, отливала иногда  в прямых лучах солнца каким-то синим серебром. Останавливаясь, он носком ботинка подбрасывал перед собой пыль, постоянно таким образом проверяя направление ветра. Иногда он качал головой и поднятой рукой показывал, что ветер «крутит» , постоянно меняет направление и явно был очень недоволен этим обстоятельством.

  В середине этой маленькой группы находился  немолодой, но подтянутый и «сухой» мужчина, красная обветренная кожа которого так же, как и некоторая небрежность его походки, старые выцветшие шорты и такая же рубашка, несколько рассеянный взгляд  и та неуловимая  легкость, с которой он придерживал за стволы лежащий на правом плече крупнокалиберный штуцер, выдавала в нем профессионального охотника.

  Замыкал эту команду явно приезжий, новичок. Хотя и видно было, что он находился здесь уже не первый день, но даже эти дырки на длинных  охотничьих брюках, царапины на высоких кожаных, купленных «специально для Африки» ботинках, были очень свежими и даже какими-то живописными. За спиной у него висел маленький рюкзачок, в котором была небольшая фляжка с водой, фотоаппарат и другая мелочь.

***********

*Бачи – пятнистый (японск.)

 

культура искусство литература проза новелла гость на празднике бон
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА