В восьмидесятые годы прошлого столетия, в советские времена, мне, ребёнку пионерского возраста одиннадцати с половиной лет, посчастливилось побывать в городском пионерском лагере.
Лагерь находился в Москве, на улице Цюрупы. Вообще-то лагерем он становился исключительно в летние месяцы. В остальное время это был обычный интернат для местных детей.
Мы же, летние пионеры, оказались в этом интернате благодаря поликлиникам. Вернее, в связи с плохим своим зрением. Собирали нас по всему району с жёсткой формулировкой "миопия". В эту категорию попали как слегка близорукие, так и основательно очкастые.
Предполагалось, что в лагере городского типа нас будут усиленно лечить, выправляя зрение растущему поколению. Однако на практике это вылилось в ежедневное посещение странного кабинета, заполненного различными агрегатами для восстановления зрения. Минут на пятнадцать-тридцать.
Это воспринималось нами как ежедневная и не тяжёлая повинность. Ведь в остальное время мы полностью были предоставлены сами себе. Нет, безусловно к трём отрядам были прикреплены воспитатели, но, как это часто бывает в пионерских лагерях, видели мы их урывками и в основном во время приёма пищи.
Мы были самыми старшими среди отрядов "очкариков". Поэтому бесились во всю свою неутомимую мощь. С диким ором носились по многочисленным коридорам четырёхэтажного здания. Висели на деревьях, окнах, дверях. Швырялись подушками, обувью, обливались водой из резинок, снятых с пипеток.
Пипетки! О! Это богатство закупалось в выходные, когда нас отпускали по домам. Собственно, этим и отличался городской пионерский лагерь от обычных. Так вот пипетки мы покупали в большом количестве. Провизоры молча, не задавая лишних вопросов, отпускали это изделие во всех местных аптеках. Меня всегда интересовало: неужели им было не любопытно, для чего детям пятнадцать пипеток в одни руки?!
Итак, затарившись в выходные огромным количеством пипеток, мы заправляли водой "бомбочки", надев резинку на кран. Затем, аккуратно закрутив конец водяной "сардельки", прятали их по карманам. И ждали случая...
Случай не заставлял себя долго ждать. В том или ином углу интерната всегда можно было обнаружить начало заварушки и очередной бесиловки. С дикими воплями и неуёмным задором мы кидались в бой! Мутузили друг друга, визжали и хохотали. Из боя все выходили патлатыми, с порванной одеждой, местами мокрыми, но ужасно довольными. Так мы умудрились сломать всего одну кровать, выбить одно стекло и расколошматить несколько стульев.
Не знаю, как там насчёт восстановления зрения, но от скуки мы лезли буквально на потолок. Нет, утверждённые взрослыми развлечения у нас, конечно же, были. Как же без этого! И мультики показывали раз в неделю, и спокойные, тщательно регламентированные массовые конкурсы также были пару раз. Это такие, когда на рулоне обоев пишутся речёвки или слова из песен, а две команды должны что-то там угадать. И другие конкурсы в том же спокойном духе с дыханием пятидесятых годов. (Видимо, времён пионерского детства тех, кто их проводил).
А! Да!!! Все развлечения для нас подбирали с учётом нашего заболевания - проблем со зрением. Никаких активных игр на свежем воздухе, беготни и прочих активных действий телом. Нельзя! Можно ж было головой удариться и нарушить зрение ещё больше, испортив показатели процедур, применяемых к нам.
Один раз нас, все три отряда, повели в кинотеатр на просмотр фильма "Москва-Кассиопея". Идти было недалеко, но весело. Нашу процессию возглавлял первый отряд самых младших, 7-8 лет, очкариков. Все они послушно держали строй и так же послушно носили очки. В те времена очки, как правило, были очень страшными, в роговой оправе. И даже из самого милого ребёнка делали... Ну, да, именно то, что нам всем и кричали тогда вслед: "У кого четыре глаза, тот похож на водолаза!" Подтверждаю - были похожи на водолазов почти все.
За первым, уже не так стройно, шёл второй отряд, состоящий из 9-10-летних пионеров. Среди них уже находились смелые люди, демонстративно не носившие очков. Даже с очень большим минусом. Интересно было наблюдать за ними, когда весь отряд пялился на что-то интересное, попавшееся на улице. Те, кто был без очков, все, как один, поднимали руку вверх и становились на один глаз узкоглазыми. Так хоть что-то можно было рассмотреть дальше своего носа.
И, наконец, третьим отрядом пионеров, в разнобой шли мы - 11-13-летние. Несколько действительно слеповатых из нас были в очках. Остальные гордо шли вперёд наугад, периодически сталкиваясь с впередиидущими.
Когда мы, наконец, дошагали до кинотеатра, там, как раз, закончился предыдущий сеанс: из него нестройным потоком вытекали пионеры нашего возраста.
- Вы из какого пионерского лагеря? - спросили мы их.
- Из городского... - ответили они.
- Нет, вы кто, чем болеете?
- А! - наконец поняли они - Сердечники мы!!!
- А мы очкарики! - радостно захохотали мы в ответ.
В зале наши отряды заняли почти половину мест и, как только начался полагающийся перед показом фильма киножурнал, все, абсолютно все мы - человек эдак сто - одели очки.
Не знаю, удалось ли нам тем летом улучшить своё зрение. Но отдых в том городском пионерском лагере нет-нет да вспоминается мной как счастливое и беззаботное время уходящего детства.
Франц Наив
