Это была суббота. Обыкновенный солнечный день в сибирской глубинке. Середина октября конца семидесятых. В родильном отделении с пяти до шести вечера пересменка и весь состав больницы, новой и старой смены, собрался в своих апартаментах. Всё как всегда. Обычные будни родильного дома №1.
Галя ещё с утра знала, что ЭТО произойдёт сегодня. У неё это было уже в четвёртый раз, и она нисколько не боялась. Да и не было причин для беспокойства- всё было нормально.
Когда отошли воды, её сразу перевели в операционную, пожилая уже, и опытная акушерка баба Маша, сделав последние приготовления, погладила Галю по голове:
-«Не переживай, дочка, всё будет хорошо. Я меняюсь, сейчас девочки подойдут и примут. Кричи, если что… »
- « Ладно, баб Маш» - простонала роженица.
-« Ну, милая, пойду я. Скотина с утра не кормлена. Мой змей опять нажрался, чтоб ему пусто было! До завтрего, дочка»- пробормотала бабка, мягко прикрывая дверь.
Гале трудно было говорить спокойно, хотелось плакать, смеяться, кричать. Тяжело даже дышать. Отчаянно хотелось, чтобы кто- нибудь пожалел, избавил от накатывающей, тягучей боли… Да где- же они все! Началось.
Комната персонала в другом конце длинного больничного коридора, из приёмника на стене диктор бодро повествует об очередных победах коммунизма. Совсем ещё юные девочки санитарки громко смеются, сплетничают друг с другом и готовятся к ночной смене, даже не подозревая о надвигающейся беде. Увлёкшись, они попросту не слышат Галиных криков и стонов.
В семидесятые, конструкция кресел для рожениц была устроена так, что женщина в нём была беспомощна. Ноги подвешиваются и без посторонней помощи даже встать с него трудно. Но, роды на паузу не поставишь и, сколько- бы Галя не кричала, никто не появлялся из- за обшарпаной больничной двери. Вот уже и головка показалась. До, сверкающего кафелем пола, всего метр. Один метр. Как мало и много одновременно… Ещё чуть- чуть, и все кончится. Быстро и жестоко. Такая мука знать, что совершенно здоровый, имеющий полное право на жизнь, право на любую, но судьбу, малыш, из- за чужой глупости и халатности проживет лишь мгновения. Материнский инстинкт, гораздо более сильный, чем даже инстинкт самосохранения взял верх, выключив боль и страх. В такие минуты кошка бросается в пламя и, ценой своей жизни выносит ещё, хотя- бы одного малыша… Волчица, зная, что непременно погибнет, встаёт между врагом и выводком. Сейчас Галя превратилась в ту самую кошку. Дикую кошку, которую ничто не остановит перед главной целью- спасти потомство. В кроваво- красном тумане взгляд матери остановился на тяжелом железном больничном стуле, неподалёку. Это шанс, другого нет. Превозмогая жуткие боли, она потянулась за ним.
-«Далеко. Не достать. Надо. Надо! Надо ещё раз. Переползти немного и получится. Очень больно», думала Галя, медленно, по сантиметру сдвигаясь в сторону бесконечно далёкого, чёртового стула. Мысли разбегались, мешаясь с отчаянием.
-« Давай, давай- же!»
Одним пальцем зацепив холодную спинку, она быстро подтянула его к себе. Теперь действовать. Быстро ! Двумя руками, подняв тяжёлую железяку над собой, Галя с отчаянным стоном, почти криком изо- всех сил швырнула её в дверь. Стул гулко ударился о косяк и с грохотом покатился по кафелю.
Татьяна, поставив свою огромную чайную кружку на клеёнку стола, изрекла задумчиво:
-«Даже не знаю, девчонки, Лёшка или Сашка… Оба, ведь хорошие парни.»
-«А ты за одного иди, а второго в уме. Что мы- хуже американцев что- ли» - Кокетливо хихикнула Лариска- крупная, ядрёная баба, постоянная клиентка местного акушера алкаша, который быстро, а главное конфиденциально, за бутылку, как своей, решал Ларискины деликатные проблемы.
-« Ларис, ты как…»- Оборвала Татьяна фразу, не окончив - сильный шум в конце коридора прогрохотал и затих.- « Что это ?»
-« Крысы пируют» - пошутила Лариска. Вдруг побледнела, булка упала из её руки на пол, а Лариска уже проворно выскочила из комнаты выкрикнув на ходу: « Твою- ж мать! У нас в родильном… Баб Маша сказала…»
Девчонки испуганно переглянулись, почуяв беду, наперегонки выбежали в коридор, где эхом отражались от стен приглушённые Галины стоны.
Влетев в родильную палату, Лариска опрометью кинулась к малышу, висевшему над бездной. Ножка вышла из лона матери и он полетел. Прямо в Ларискины руки.
-« Я успела…»- Слезы градом покатились сами собой.- « Я успела…»
Громкий, истошный крик новорождённого заглушил и Ларискины всхлипывания и Галины стоны:
-« Привет мир, здравствуй МАМА! Я родился!»
