Опубликовано: 08 марта 2013 15:45

Вечернее происшествие или Неблагоприятное сближение миров

Вдоль улицы по вечерней прохладе гремела тележка со склянками. Один Из Нас толкал ее перед собой правой рукой, держа в левой большой сливовый леденец. Очевидно, обладатель не знал точно, что с ним делать, поэтому держал его за сахарную голову, с подозрением посматривая на торчащую из ладони палочку. Остается только догадываться, откуда сей предмет попал к столь неподготовленной для его употребления персоне.

Улица Ста Коров, вдоль которой располагалось основное число храмов всех мыслимых конфессий и ересей, как раз переходила из стадии обычного дневного возбуждения в стадию подозрительной ночной возни. Весь день ее наводняли жрецы и торговцы. Иногда среди пестрой публики попадались и прихожане, но, как правило, это были домохозяйки, привычно погладывавшие на расклеенные вокруг духовные воззвания и листки с рекламой улиточного соуса. Кое-где небольшие группы последователей Великой Серой Тени обрисовывали на мостовой друг друга мелом, что заменяло им привычную молитву. Время от времени в безмолвном графическом ритуале принимали участия совершенно случайные люди, но тех обводили мелом гвардейцы и по совершенно иной причине. Приверженцы Маррока Ишымского с нетерпением посматривали на посыльного зоомагазина, каждое утро доставлявшего им дюжину белых мышей для жертвоприношения. Обычно в это время рядом с ними с плакатом стояло несколько защитников животных, протестовавших против варварского ритуала. Обоих, в конце концов, объединил сосисочный бизнес, так что доставку мучимых предчувствиями мышей они обычно пропускали, а парень с клеткой слонялся вокруг, переглядываясь с девчонками из ателье напротив. Девушки нарочито пугались плененных мышей и шуршали пестрыми юбками.

В этот час на улице было пусто, если не считать Одного Из Нас, его неизменной тележки и кое-кого еще, с недоверием рассматривающих изображение счастливого толстого ребенка, поедающего ядовито-желтую репку на вывеске овощной лавки.

«Сей местности унылые черты меня приводят в дрожь, мой верный друг.»

«Да, то ли дело лес или снега… Однако же расплющить так младенца?..»

«И репку… прикрепив итог печальный к доске у входа на виду прохожих…»

«О, мы не в безопасности, я вижу! Здесь варварства повсюду слышен дух.»

«Но что это гремит там в отдаленьи?..»

Из-за заваленного хламом прилавка старьевщика, до середины выставленного из ниши дома, показалась фигура с тележкой. На этот раз она громыхала позади человека, а леденец был взят в правую руку. И не только взят, но взят правильно. Один Из Нас с удовольствием облизывал цветную фруктовую поверхность, одновременно пытаясь насвистывать какую-то песенку. Очевидно, в круглой голове производителя йогуртов произошла перемена ведущей личности, и последняя была более просвещенной на счет сладостей.

Взгляды встретились. Человек с тележкой подошел и протянул леденец в сторону двух странных существ с большими желтыми глазами, неуклюже стоявших на задних лапах. Тот, что был ближе, принюхался и выхватил сладость длинным лиловым языком, мгновенно хрустнув ее и снова уставившись на прохожего. В воздухе что-то дернулось и внезапно все трое пропали, оставив после себя небольшое облачно перемешанного с пеплом снега, растаявшего в весеннем воздухе.

В это время в двух кварталах отсюда в Свободном Доморощенном Театре Фигга шла генеральная репетиция.

– Тебе уже известно, старый гвоздь, что сад твой продается за долги? И пасека с сараем, и фонтан! – тип в вишневом сюртучке самодовольно бряцнул пустой чашкой о поднос и уселся нога на ногу.

– И овцы?! – некто, загримированный в высокого худого старика, выпучил глаза по сторонам крючковатого носа и свирепо уставился на вишневого.

– Да уж! Торги назначены на август. Вот листок из канцелярии! – он помахал бумажкой. – И выколи мне глаз, если я не обдеру тебя, как и твоих овец! А сад твой превращу в улиточную ферму. Спрос-то на улиток хорош… – вишневый тип отпил несуществующего чая, плотоядно улыбнулся и откинулся на спину стула.

– Так на же! – старик споро кинулся к вишневому, целя вилкой в глаз корыстной сволочи, рассевшейся у стола. Тот откинулся и повалился навзничь (этот момент всегда считался особенно рискованным).

Старик успел схватить врага за ворот, но вместо того, чтобы удержать его, попутно лишив глаза, исчез вместе с ним за знакомым снежным занавесом. Стоявшая за кулисой полная женщина открыла широко рот, подняла руки к лицу и только после этого пронзительно заголосила. Взлохмаченный режиссер, мистер Фигг, напротив, затворил рот, уже было распахнутый для окрика актеров, и обрушился на табурет, с которого встал.

– Черт! Ты что, больной?! – вишневый пытался выкарабкаться из-под навалившегося на него старика.

– Аххх… – просипел мнимый старик и заехал партнеру локтем по ребрам, норовая встать.

Через минуту оба они стояли по колено в снегу, пытаясь хоть как-то собрать вместе ломающиеся мысли. Под бутафорской одеждой свободно шарил ледяной ветер, и ненавистная только что сцена казалась теперь вожделенной лагуной в сравнении с простиравшейся вокруг снежной пустыней.

культура искусство литература проза миниатюра Оак Баррель
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА