В 9 вечера в театре «Панда» нет свободных мест. Поэт с татуировками, пирсингом в носу и волосами, выкрашенными в грязно-рыжий цвет, поднимается на сцену. «Катится могучее Салями. Славными российскими полями, — декламирует он. — Поезда и самолеты с кораблями / Гибнут под ударами Салями».
Неистовый, громогласный Александр Дельфинов является некоронованным королем русских поэтических слэмов в Берлине. Его фантасмагорические стихи собирают огромные аудитории. Зрители в театре «Панда», который расположен на территории бывшей пивоварни в берлинском районе Пренцлауэр-Берг, впадают в экстаз.
Выступление Дельфинова становится кульминацией вечера поэтических чтений русских литераторов в Берлине. В зале собралось множество владельцев резко очерченных скул и экстравагантных усов, расположившихся рядом с картинами — портретом толстого голого мужчины, стоящего рядом с православной церковью, автопортретом с Ангелой Меркель — написанных художником-эмигрантом Дмитрием Врубелем.
Дельфинов и Врубель являются представителями растущего сообщества российских поэтов, художников, писателей и интеллектуалов, которые превратили Берлин в один из самых энергично развивающихся центров славянской культуры, нечто вроде Москвы-на-Шпрее, колоссально далекой от репрессивной атмосферы путинской России.
Дельфинов, переехавший в Берлин в 2001 году, говорит, что в последние пять лет, когда испарились надежды россиян на демократические перемены, приток эмигрантов увеличился. Многие из них уехали из России, когда в 2012 году Владимир Путин вернулся на третий президентский срок и решительно взял правый курс, начав навязывать новую националистическую риторику, еще жестче притеснять недовольных и аннексировав Крым.
Согласно официальной статистике, сейчас в Берлине живут 22 тысячи россиян-экспатриантов, и с 2015 года их число выросло на 6 процентов. «Эти люди не видели в России будущего для себя, — говорит Дельфинов. — Люди из среднего класса, которым просто хотелось дышать».
Берлин — это не единственное место, где в последнее время выросло число эмигрантов из России. Лондон, Нью-Йорк, Тель-Авив и Рига тоже могут похвастаться многочисленными сообществами экспатриантов. Однако каждый из этих городов привлекает свою разновидность эмигрантов. В Лондон едут олигархи, их жены и любовницы. Рига, где базируется интернет-портал «Медуза», который выступает с резкой критикой в адрес Кремля, стала домом для представителей российской свободной прессы, отправившихся в вынужденную ссылку. Правозащитники, как правило, выбирают Вильнюс, столицу Литвы.
В Берлин едут творческие люди. Нигде за пределами Москвы и Санкт-Петербурга нет такого количества русских художников, музыкантов, композиторов и писателей, которых здесь привлекает низкая арендная плата и атмосфера альтернативной культуры. «Здесь можно ругаться, как солдат, поклоняться Сатане — можно все, чего нельзя в России, — говорит Дельфинов. — У них есть Пушкин, Толстой и Достоевский, а у нас — секс, наркотики и рок-н-ролл».
Новые экспатрианты отличаются от представителей предыдущих волн иммигрантов тем, что они не хотят застревать в русскоязычных гетто, как говорит Георг Витте, славист из Свободного университета Берлина. «Они в гораздо большей степени открыты миру. Те из них, кто занимается исполнительскими видами искусства, особенно молодые, собирают гораздо более разношерстную аудиторию. Полное ощущение, что они интегрировались намного лучше, чем предыдущие поколения».
Наилучшим подтверждением этого стало то, как немецкие читатели приняли работы русскоязычных писателей-иммигрантов, некоторые из которых стали бестселлерами. В число самых известных попала уроженка Киева Катя Петровская, чей дебютный роман о Холокосте под названием «Возможно, Эстер» в 2013 году получил главную литературную награду в Германии. Она стала одной из нескольких молодых писательниц из бывшего Советского Союза, которые оставили след в немецкой литературе.
Но самым известным русским писателем в Берлине является Владимир Сорокин, чьи странные, антиутопические романы высмеивают репрессии в путинской России. Сорокин, чья работа в 2013 году прошла в финал на получение Букеровской премии, стал одним из самых известных российских романистов современности, а в Германии он стал литературной знаменитостью, воплощением московско-берлинской культурной оси.
Сорокин впервые приехал в Западный Берлин в 1988 году, еще до падения Берлинской стены, когда полицейские с восточноевропейскими овчарками Восточной Германии все еще патрулировали границу. Он вспоминает яркие огни станции «Берлинский зоопарк», значок Mercedes и огромный рекламный щит, на котором грудастая девушка предлагала сигареты советскому полковнику: «Попробуйте Запад на вкус».
«Именно это мы и сделали», — смеется он. Его главное воспоминание сводится к тому, что его наконец-то оставили в покое. «Мы жили в таком государстве, которое постоянно стремилось отхватить от нас кусок, — говорит он во время интервью в своем доме в Шарлоттенбурге, на территории бывшего Западного Берлине. — А потом мы оказались в такой стране, которой не нужно было от нас ровным счетом ничего».
… Оказалось, что в Берлине обстановка для работы намного спокойнее, чем в российской столице. В 2002 году пропутинская молодежная организация обрушилась на Сорокина за его сатирический роман «Голубое сало», в котором есть длинная и откровенная сцена секса между Сталиным и Хрущевым. На митинге у Большого театра активисты рвали его книги и кидали их в гигантский макет унитаза. Полиция завела на него дело по обвинениям в порнографии, которое позднее было закрыто. В 2007 году он пострадал в автоаварии, которая, как он уверен, была покушением на его жизнь.
В настоящее время Сорокин старается как можно реже появляться в Москве. «Москва стала скорее центром государственной власти, чем настоящим городом, она стала местом, чьи обитатели вынуждены выполнять роль пассивных муравьев», — говорит он. И он не может избавиться от ощущения, что Россия приближается к катастрофе. «Она похожа на «Титаник», где пол уже качается, мебель разъезжается, но люди продолжают сидеть в баре, потягивая Дайкири».
… После того, как в 2000 году к власти пришел Путин и страна сделала поворот в сторону авторитаризма, эмигрировать стали и деятели культуры. В эту волну эмиграции попал Дмитрий Врубель. Впервые он приехал в Берлин в начале 1990-х годов, и сразу после приезда он создал одну из самых потрясающих граффити на Берлинской стене: это был портрет Леонида Брежнева и Эриха Хонеккера, слившихся в страстном поцелуе, смопровождавшийся надписью: «Господи, помоги мне выжить среди этой смертной любви». (В новом меме места Брежнева и Хонеккера заняли Путин и Дональд Трамп.) «Мне понравился Восточный Берлин — он был похож на Советский Союз, только свободный и без копов», — говорит Врубель.
В 2008 году Врубель с супругой, художницей Викторией Тимофеевой, поселился в Берлине на постоянной основе. Они говорят, что Берлин лучше подходит для их направления —крупноформатного стрит-арта. Врубель говорит, что страх перед цензурой тоже сыграл свою роль: он ссылается на инцидент 2003 года, когда в Москве православные активисты разнесли выставку религиозной тематики. Те вандалы, которые крушили экспонаты, так и не были привлечены к ответственности, а организаторов выставки признали виновными в разжигании ненависти на религиозной почве и оштрафовали на 100 тысяч рублей каждого. «В российском искусстве две темы стали табуированными — политика и религия, — говорит Тимофеева. — Как художнику работать в таких условиях?»
Инцидент 2003 года стал предвестником того, что ожидало деятелей искусства впереди. В 2012 году в тюрьму попали члены группы «Pussy Riot», а потом были приняты законы, запрещающие пропаганду гомосексуализма и нецензурную лексику на сцене. «После 2012 года началось возвращение к традиционным ценностям… и это породило самоцензуру в широком масштабе, — говорит российский композитор-авангардист Сергей Невский, который живет на два города — в Москве и в Берлине. — С началом войны на Украине все стало еще хуже».
… «В Берлине у нас советская творческая утопия, — говорит Дельфинов. — Здесь все ладят — русские, украинцы, казахи и литовцы». Открывая банку пива, украшенную его известной картиной «братского поцелуя», Врубель соглашается с этим утверждением. «Берлин стал своего рода идеальной Москвой, — говорит он. — Такой Москвой, в которой нам всем хотелось бы жить».
Гай Чейзан
Елена Сироткина Источник: ИА «Сursorinfo.co.il»
