Губин Валерий Дмитриевич о философии. Избранное. Часть 1.
Валерий Дмитриевич Губин (род. 5 августа 1940, Свердловск) — специалист по современной западной философии, философской антропологии и онтологии; доктор философских наук, профессор.
Окончил философский факультет МГУ в 1964 и аспирантуру кафедры философии МИНХ в 1969. Преподавал в ряде советских вузов. С 1992 — декан философского факультета Российского государственного гуманитарного университета. Читает курсы по истории европейской философии 19 — начала XX века. Является вице-президентом Российского философского общества.
В настоящее время в сфере интересов Губина — актуальные проблем философской антропологии и онтологии, в частности онтологии человеческого бытия. Также занимается литературным творчеством, ему принадлежит авторство ряда фантастических повестей и рассказов.
Тайна — это то, что нельзя узнать, а нужно прожить:
любовь — это тайна,
смерть — это тайна, будешь умирать — узнаешь.
Мы знаем, сколько клеток в нашем головном мозгу, какие там происходят процессы, но как к нам в голову приходит мысль — это тайна. Если бы мы ее знали, мы бы все были гениями.
Самой большой тайной является сам человек, и вся его история — это процесс выяснения, что он есть такое.
Как только он это выяснит, история, возможно, закончится. И главную роль в этом выяснении играет философия.
Когда-то философия была матерью всех наук. Собственно, никаких наук не было, а была одна философия, и первые философы назывались мудрецами. Они много, по тем временам, знали из области математики, физики, астрономии и в том числе занимались философскими вопросами.
Что же осталось на долю философии, если все науки от нее отпочковались? Остались проклятые вечные вопросы, и среди них самый главный — что такое человек?
В чем смысл его существования?
В сравнении с этим вопросами, говорил лауреат Нобелевской премии фран-цузский мыслитель и писатель Альбер Камю, все научные, технические и социальные достижения и изобретения являются детскими игрушками.
«Познай самого себя» — главный призыв всей философии.
Но познать самого себя не означает узнать, сколько у меня ферментов в желудке или нейронов в коре головного мозга. Познать самого себя — значит открыть свою истинную природу, которая не сводится ни к ферментам, ни к нейронам, ни к нашей физиологии, ни к психологии.
Истинная человеческая природа — это природа сверхчеловеческая.
Подобным образом рассуждает любая религия — чем человек ближе к Богу, тем более он человек, а чем ближе к животному — тем меньше в нем человеческого. Бог в этом смысле — идеальный человек, недостижимая вершина человеческого развития.
Точно также и для философии — чем больше в человеке сверхчеловеческого, тем больше в нем человеческого.
Философия начинается, как считал античный мыслитель Аристотель, с удивления. С удивления тем, что на свете вообще существует нечто, а не ничто? С удивления тем, что многие наши качества — совесть, ум, красота, любовь, добро, свобода — никак не вытекают ни из нашей биологии, ни из физиологии, ни из психологии, то есть они никак материально, естественно не обусловлены.
Нет таких законов в мире, по которым мы должны любить друг друга или делать добро.
Нет естественных причин для любви — я люблю, потому что не могу не любить; нет естественных причин для добрых поступков, я их совершаю, потому что я добр Но всегда есть причины для поступков злых, подлых, коварных (я украл, потому что был голоден, убил, спасая свою жизнь, и т.д.).
С этой точки зрения всех истинно человеческих качеств, делающих нас людьми, — добра, совести, любви и т. д. — не должно было бы быть вообще, — а они есть. Они как туман, который нельзя измерить, потрогать, испытать, это не физические или физиологические процессы, но если нет этих человеческих качеств, то нет и человека.
Пока хоть один человек живет по законам совести, человечество будет продолжаться.
«Не стоит Земля без трех праведников!»
В этом смысле философия и изучает человека как сверхъестественное существо, не вкладывая в это термин никакого религиозного смысла.
Необъятность русских просторов и русской души, ее бесшабашность и смиренность, цепкость ума и вера в судьбу, удивительная литература, по которой учились жизни, к концу XIX века привели в России к возникновению оригинальной и самобытной философии. Она стала развиваться настолько стремительно, что к началу XX века Россия стала в этой области выходить на первое место в мире: нигде не издавалось столько философских журналов, не переводилось такое количество философских книг, не было такого обилия философских школ и направлений. К сожалению, все это продолжалось недолго и рухнуло под ударами революции. В 1923 году в Праге вышел последний номер некогда знаменитого международного философского журнала «Логос»: в нем приводились фамилии более ста русских мыслителей, погибших в революцию и гражданскую войну.
Можно сказать, что разбилось зеркало.
Когда-то было большое зеркало, называлось оно Россией, или русской культурой, или русской душой.
Можно было быть блестящим гвардейским офицером, жуликоватым купцом, юродивым на паперти, — ты все равно отражался в этом зеркале. Если ты, к примеру, юродивый, то в зеркале за тобой видна была церковь, потом город, потом вся огромная страна, и все это органично обрамляло тебя и придавало тебе смысл и значимость.
А потом зеркало разбилось вдребезги на мелкие кусочки, и у каждого остался лишь маленький зазубренный осколочек, в нем почти ничего не было видно — как в кошмарном сне, когда человеку снится, что он смотрит в зеркало, а в нем никто не отражается.
Увидеть в таком осколке что-нибудь действительно серьезное — свыше человеческих сил.
Поэтому философия в России постепенно захирела — не осталось никаких сил и духовных возможностей увидеть мир.
Поскольку разбилось это зеркало, то многие самоочевидные другим вещи стали для нас непонятными:
почему главной ценностью является свобода?
почему человек должен быть целью и не может быть средством?
почему в мире должны господствовать любовь, честь и совесть?
И сейчас, изучая философию, пытаясь понять ее смысл и значение, мы не просто становимся образованными, — мы пытаемся спасти наше будущее.
Может быть, из разбитых осколков нам удастся склеить то огромное зеркало, вглядевшись в которое мы снова станем великим народом.
