Опубликовано: 22 августа 2019 18:28

С новым театром; с новым с счастьем

Много ли нужно  простому  человеку для счастья? Много и даже очень. Но это порой.

А иногда достаточно лишь того , чтобы в одном не очень посещаемом и обветшалом (в прямом и переносном смысле) московском театре просто  сменилось творческое руководство. Ну, сменилось, и сменилось, скажете вы.  Но, о Боже, что тут началось! «Прогрессивная» театральная общественность всей своей тяжелой либеральной массой выдвинулась в сторону  Тверского бульвара. И немудрено: ведь в МХАТ им. Горького (а речь именно о нем) пришла мощная трехглавая команда, и каждая из трёх голов по-своему великолепна.

Худруком театра стал легендарный Эдуард Бояков - вдохновитель и создатель «Золотой маски», учредитель фестиваля современностей пьесы «Новая драма», экс-худрук московского театра «Практика», в котором ставились пьесы Василия Сигарева, Ивана Вырыпаева, Мариуса фон  Майенбурга, Германа Грекова, Анны Яблонской. Отдельное ему спасибо за гастроли в Москве  Резо Габриадзе, Джо Стеллера, Бориса Эйфмана, Алексея Ротманского. То есть господин Бояков является вполне себе «прогрессивным» театральным деятелем - и даже более чем! И тут вдруг он сделал шаг необдуманный и почти непристойный (все в кавычках) - совершил некий coming out  - о ужас! - признал себя патриотом! А в подельники себе взял совсем уж одиозного (в глазах либералов, конечно) Захара Прилепина, который будет отвечать за литературную составляющую репертуара. А драматической частью будет заниматься ироничный и очень правильный во всех отношениях Сергей Пускепалис.

Ну и напоследок, для  окончательного прояснения картины происходящего в театре - прямая речь Боякова : « ...главное — театр должен служить традиционным ценностям, служить Родине  и нашей великой русской культуре. Я постараюсь сделать все для этого». А всё почему?  А потому что (ещё одна цитата оттуда же) «ситуацию в российском театре надо менять, так как им руководят в основном «статусные худруки» и «тусовка», в которую входят «жеманные, игривые геи, одинокие злые богемные женщины и запойные диссидентствующие неповзрослевшие интеллектуалы».Ну и что было делать упомянутым Бояковым деятелям? Травить, однозначно травить! Ну и понеслось! Однако уровень травли тоже бывает разным. Иногда она приобретает даже изысканные формы. Здесь же все было до абсурда примитивно и базарно. Из того, что можно озвучить в приличном  обществе -  обвинение руководства театра в падении продаж билетов, выдвинутое некоторыми артистами прошлого состава... (почему артистами? зачем артистами?). Со всей ответственностью могу заявить, что, например, билеты на спектакль, о котором далее пойдёт речь, мне удалось купить только с третьего раза. А цена меня приятно удивила - что-то около двух-трёх тысяч. Для сравнения: на  «Иранскую конференцию» в театре Наций (к счастью ко времени, когда я собралось спектакль посетить, труппа уже отбыла на гастроли) билеты стоили от тридцати тысяч и выше. Это по поводу обвинений. Впрочем, на иное поведение Бояков своим оппонентам шансов и не оставил.

Ну, да Бог с ними, поговорим лучше о спектакле. Итак, Андрей Сергеевич Кончаловской показал не сцене МХАТ им Горького свою, театральную версию фильма Бергмана «Сцены из супружеской жизни». Единственный вопрос, который задаешь себе после спектакля: «Как  он это делает?» Вопрос не праздный - он возникает всякий раз после просмотра Чехова в постановке Кончаловского или его всегда разных и гениальных в своей странноватой, но безупречной простоте фильмов.  Действие режиссёр перенёс на родные просторы - это не просто Россия - это грохочущие, рычащие 90-е. Но они лишь фон, экранно-оконная заставка для стандартного диалога супругов в стандартной квартире со стандартным набором вещей и мыслей. Однако оба понимают, что за стенами их скучного и унылого мирка что-то происходит. А ещё они понимают, что этой ситуацией как-то надо воспользоваться. Вначале под хиты 90-х (тут вам и «два кусочика колбаски», и «нельзя быть красивой такой») они начинают вяло переругиваться, вслед за чем векторы их мыслей вообще разбегаются в разные стороны. Он, занимающийся какими-то естественными науками, все ждёт какого-то гранта и переезда в заманчивые прекрасные страны: не то Канаду, не то ещё куда. Она мечтает о новых, лишенных мелкотравчатого быта романтических отношения. И даже ребёнок, уже зачатый и явно посланный им во спасение - не просто не радует - он, ещё не родившийся - раздражает и мешает. Вот только кабы знать, чему он всё-таки мешает!? Как бы там ни было, с ребёнком расправляются буднично и просто. Как, впрочем, и со своим опостылевшим браком.

 На этом первое действие спектакля заканчивается... и - не поверите! - здесь остаётся лишь ощущение беспросветной скуки и обманутых ожиданий от спектакля. Не может быть, - думала я, борясь с желанием не досмотреть эту скучнейшую сагу, не может быть, чтобы Кончаловский растратил, растерял, свой безусловный талант. Это потом я поняла, что он великий манипулятор и всегда пользуется тем же приемом, что и гениальные русские писатели: вначале усыпляют читателя, к примеру милым, но нудным бытописанием, заунывными диалогами героев и проч., а затем, когда бдительность притупляется, со всей силой своего таланта пронзают ум, сердце, а главное - душу ничего такого не ожидающего человека. Вспомним хотя бы «Идиота» Достоевского или мой самый любимый роман - «Обрыв» Гончарова. Помню, я перестала есть и пить, пока не дочитала его до конца. Вот где, я вам доложу, завораживающий образ всегда и от всех ускользающей женщины, женщины - загадки. Когда-то меня рассмешило утверждение небезизвестного Дмитрия Быкова, что Анна Каренина, мол, самый что ни на есть идеал женщины. По мне, это пошлейший персонаж пошлейшей мещанской мелодрамы.

Но пока я думу думала, подоспел второй акт спектакля. И что-то вдруг изменилось: на сцене наступила какая-то осмысленная тишина. Всё тоже: уже бывшие супруги, незамысловатый интерьер, но ни звука за окном, а лишь грустные голоса двух людей...  Они как будто обсуждают бракоразводные дела, а на самом деле подводят печальные итоги прожитых друг без друга лет. Тот безумный, с громкими фальшивыми лозунгами мир за окном, который обещал так много, а по сути - искорежил их жизни, растворился как гниловатый, дурно пахнущий и гнетущий туман. Растворились и иллюзии: он не получил грант, а какие- то его научные наработки украли, а даже если бы и получил - все одно, всё пустота. Она с каким-то новым русским - то есть нет: с новым грузином, построила «домишко на песке», который, как водится, рухнул в одночасье. Печаль на сердце и раздрай в душе. А зритель, почуяв что-то по-настоящему тёплое, завороженно прислушивается к этому простому и незамысловатому диалогу, и тоже грустит, грустит...

Ну а дальше следующая сцена: все те же и заброшенная холодная дача. Новая встреча, не оставляющая сомнений -  да ведь это любовь, бессмертная и бесконечная! Они, уже навек соединившиеся, пытаются растопить печь (или камин, да не всё ли равно?), и пока им ещё холодно, но вот они ложатся рядком, прижавшись друг к другу и лицом к зрителям, и уже благодатный, тёплый «Сиреневый туман»(тоже хит 90-х, но у него совсем в иная, рвущая душу тональность!) плывет над залом, заставляя понять, что душа - это эмпирическим путём подтверждённая вечность, а это уже почти религиозный опыт.

С новым театром, с новым счастьем!

И все-таки, как  он это делает?

культура искусство театр театр
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА